— А-а-а-а, вашбродь! — обрадовался Кузьма. — Может хоть вы этого полоумного отговорите? Закусил удила и ведет свою пиратскую шайку на абордаж. На кой черт нам сейчас абордаж?
В общем-то я был с ним полностью согласен, но команда Фахнерта придерживалась другого мнения — они уже вооружились до зубов, спустили паруса, развели пары в машине и мчались навстречу неизвестному судну. Пара стрелков расчехляли "пом-пом". Тесфайе хмуро точил бруском лезвие топора, Арис щелкал барабаном револьвера.
Я устремился на ют — туда, где крепкой загорелой рукой держался за штурвал, управляя кораблем, капитан. Он даже не стал меня слушать:
— Это "Ярдин", в рот мне ноги! Понимаешь, друг мой любезный? "Ярдин" я не упущу.
"Ярдин", "Ярдин"... Сан-Риоль! Это был один из кораблей, которые осаждали город!
— В тот самый момент, когда моя "Фрези Грант" развалилась не мелкие кусочки от ядра, выпущенного кем-то из иродов Грэя, я поклялся себе, что не подохну, пока не утоплю их всех до единого! Слышишь, я и "Секрет" утоплю, медуза ему в корму! — он был очень убедителен в этот момент.
Как он собирался воевать с блиндированным пароходом, который был водоизмещением в два раза больше "Малышки", было тайной за семью печатями. Свои сомнения я высказал Тесу и Эшу, которые в команду корабля не входили, но успели некоторое время понаблюдать за деяниями "Малышки".
— Это великие старики, масса! — сказал абиссинец, — Страшные человеки! Не сомневайся — до обеда они уже будут гулять по палубе того железного корабля.
Страшные человеки принялись за дело. Двое — из бывших натальских фейерверкеров — наконец изготовили к стрельбе "пом-пом", еще двое — ловко, совсем не по-стариковски взобрались на мачты, остальные заняли позиции у бортов. Команды им не требовались — стрелки открыли огонь, как только "Ярдин" оказался на прицельной дистанции в две версты. Ну да, на пароходе имелось два 75-миллиметровых орудия Канэ, и нас явно заметили, но сообразить, что небольшая, кажущаяся мирным рыболовецким судном, шхуна сближается для атаки — это было нетривиальной задачей.
Таким образом, расчеты матросов-федералистов метнулись к орудиям только тогда, когда наблюдатели рассмотрели расчехленное орудие. То есть — как раз на расстоянии примерно десяти кабельтовых, что соответствует прицельной дальности винтовок гемайнов. С парохода даже успели сделать по два выстрела: первый выбил щепу из фальшборта на корме, поранив кое-кого из команды, второй — раздробил нок-рею на грот-мачте, едва не сбросив вниз сидящего наверху гемайна. На этом успехи "Ярдина" закончились — остальные снаряды подняли столбы воды на значительном расстоянии от "Малышки".
Всё-таки небольшая шхуна анфас — это не самая удобная цель для наводчика, тем более — впопыхах. А дальше целиться спокойно федералистам никто не дал — защелкали выстрелы винтовок, забухала автоматическая пушка. Я раньше не видел такие орудия в действии — но теперь понял, откуда возникло название "пом-пом". Надстройка, палуба вражеского парохода — всё это оказалось усыпано градом осколков. 37-миллиметровые гранаты рвались на "Ярдине" сериями по три-четыре штуки каждые несколько секунд, уничтожая всё живое и сметая снасти и корабельный скарб.
— Абордаж! — крикнул свирепый капитан Фахнерт.
Я очумело тряс головой и пытался вытянуть из левого предплечья толстенную щепку. Наконец, это удалось, и я туго перемотал руку платком — обрабатывать рану будем потом, позже! У меня имелись револьвер и дробовик — и , черт побери, намерения поучаствовать в абордаже. То, что тактика натальских рейдеров направлена на захват груза и уничтожение экипажа, а не на утопление корабля — это уже стало понятно, и эффективность такой методы не вызывала сомнения. Но каким будет абордаж в исполнении лучших стрелков мира?
Они не стали цепляться "кошками" за борт и притягивать корабли друг к другу, учитывая тот факт, что "Ярдин" был почти на три метра выше "Малышки". Пока стрелки с мачт держали под прицелом выходы на палубу, наши матросы протянули длинную широкую доску со штырем на конце и перекинули ее на бак парохода.
Это напоминало картинки античного "ворона" — приспособления эпохи пунических войн. И первым по этому "ворону" на "Ярдин" вломился Тесфайе с топором, за ним — Эш с двуствольной лупарой и полдюжины гемайнов с винтовками. Я оказался последним — слишком долго провозился с чертовой щепкой, и, балансируя локтями, тоже перебежал на пароход и укрылся на баке за какими-то тюками.
Практичность седобородых стрелков и тут дала о себе знать. Они не стали продвигаться по палубе, не выпустив по пуле в каждого федералиста — и наплевать, шевелился или нет. Надстройка была изрешечена выстрелами из "пом-пома", но кто-то все-таки появился в окне — чтобы рухнуть внутрь с размозженным черепом. Такая участь постигла и второго, сунувшегося из двери с револьвером в руках.
— Эй, там! — крикнул один из наших стрелков — Клаас его звали, — Там, в трюме! Вы, безбожники, дети дьявола, если не сдадитесь, я попрошу моего большого черного друга — и он зашвырнет в вентиляцию динамитную шашку. Или две... А потом — в самую трубу! Сдавайтесь!
— Поцелуй меня в сраку, сепаратистская свинья! Если вы не уберетесь с палубы — я взорву крюйт-камеру! — раздался злобный голос из трюма, — Будь я проклят, если отдам вам корабль, свинособаки! У нас тут одни дагонцы в кочегарке, чтоб вы знали!
— Дэрьмо, — сказал Эш, — Дагонцы савсэм злые. Может, они и сдэлают это, а?
Все переглядывались растерянно. Ситуация была патовая. И тут меня осенило!
— Так, а где тут вентиляция?
Клаас ткнул пальцем в изогнутую трубу, торчащую из палубы на шкафуте.
— Прикройте меня, ладно?
Аккуратно отложив дробовик, я сунул руку за пазуху, и — вуаля! Та самая заветная трубочка Пьянкова-Питкевича была на месте! На цыпочках подобравшись к вентиляции, я показал рукой международный жест, означающий "говорите что-нибудь", и сунул трубку в вентиляцию.
— Йа, йа! — закричал Клаас, — Мы поняли! Vat dit rustig! Успокойтесь там... Мы отходим на шхуну.
Я задержал дыхание, и струя газа ударила в вентиляцию.
— А-а-а-а, — раздался невнятный звук откуда-то снизу, а потом звук удара — как будто упало тело.
Тесфайе мигом метнулся к люку в трюм и ввинтил в него свое мощное тело. Через мгновенье внутри загрохотало, а потом Тес снова вылетел наружу — с динамитной шашкой в руках, из которой торчал тлеющий бикфордов шнур. Очень короткий шнур!
Огромный абиссинец вдруг выпучил глаза, зевнул и обрушился на палубу. Динамит покатился прямо мне под ноги, и я, не соображая, что делаю, пнул его носком ботинка изо всех сил, отправляя за борт. Никогда не увлекался футболом — но получилось неплохо. Взрыв прозвучал у самой поверхности воды, метрах в десяти от "Ярдина".
— Что с ним? — поинтересовался Клаас, подходя к абиссинцу.
— Спит, — ответил я и почесал бровь.
Глаз у меня дергался.
Вторая часть XVII ГУТАЛИН
Люди останавливались, перешептывались, качали головами. Казалось бы — что тут такого? Ну — надпись. Ну, на главной площади Гертона. Мало ли что народ пишет? Но нервозность в городе нарастала, и народ начинал верить во что угодно: в черного шамана-прорицателя, в проклятье Сан-Риольской ведьмы и в негаснущие надписи — тоже.
"БУДЕТ ГОРЕТЬ ЗЕМЛЯ ПОД НОГАМИ УБИЙЦ ГОРОДА РОЗ!" — вот что провозглашала надпись на площади. Она горела бездымным, потусторонним огнем, потушить который было невозможно. Пытались затоптать — и в ужасе сдергивали с ног сапоги и штиблеты, стеная от жутких ожогов, пытались залить из брандспойта — ни черта не получалось.
— А я говорил, говорил! Добром это не кончится! Неча было в Риоль идти. Нужно было это зурбаганцам — пускай сами бы кровь там и проливали! Сколько добрых гертонцев сложили головы при осаде? И сколько еще сгинет в вельде... — ворчал кто-то.
— Молчи, старый! А радиоприемник тебе племяш откуда припер? Не из Риоля ли? Молчишь? Вот и молчи! — возражали ему.