От шока или страха я запомнил плакат, висевший на стене прямо напротив двери. Странно, вроде детская игра, а тут эротика, пусть даже и целомудренная: стоящая к нам спиной голая девушка, босиком на горе окровавленных черепов. Как-то так получилось, что я рассмотрел плакат до самых мелких деталей, обратил внимание даже на цену – в миллионах югославских динаров.
В такой обстановке мы не сразу заметили тёмного эльфа Глека. Он, такой храбрый на словах, стоял неподвижно на подоконнике, пытаясь слиться со шторой. Он был с кастетом. Красным, металлическим, блестящим. Размером с половину его головы. Однако сам тонкий, как суслик ховрах, лицо узкое, хитрое, злое. Кожа и шутовской колпак слабо светятся зелёным, как огонёк светляка. Ох не зря я сразу, как его увидел, запустил ему шарик в колено! Он сразу узнал меня и испугался. Я подтвердил, что у меня в кармане ещё много таких шариков, хотя и блефовал. Волшебница добавила. Ах ты подлец! А я ещё вылечила тебе колено. Так вот это было плацебо. Тут тёмный эльф тут же заплакал и схватился за колено, однако тут же схватился и решил бежать. Он быстро выбил стекло кастетом и начал вылезать с подоконника наружу. Скажи что нибудь по волшебному, срочно! Крикнула Волшебница. Мимблвимбл выкрикнул я, и оказалось, что от нас улепётывает Червь-трансгендер, о чём говорят безногое тело червя с человеческой головой, слабые лапки, обиженное выражение вялых накрашенных губ на полном, бабьем лице, висящий на покатых узких плечах пустой чёрный лифчик. Взглянув на кастет, ранее дорогой и прочный, Глек расплакался ещё сильнее. В его лапках был Кастет Петушиный, красный, поролоновый, с котёнком Хелло Китти и стразами.
Итак, настоящая игра началась как нельзя лучше. Тёмный эльф Глек побежден триумфом. Однако я здесь не ради него. Повернувшись к столу, я увидел пьяного Виктора и начал проходить его квест.
«Прорубной разговор с пьяным».
Я уже не раз пытался пройти этот квест, и ни разу это мне не удавалось. После того, как мой друг сделался плохим человеком, он затеял вести прорубные разговоры. Хотя это целая серия злых квестов, их правила довольно просты, потому что возможных исходов у квеста всего два. Или он тебя ударит, или вы выпьете вместе. По мере того, как вы будете вместе напиваться, он не станет лучше, но вы можете стать достаточно плохими представителями расы «человек», чтобы ничего не помнить и бедокурить. И в этот раз мне приходится проходить тот же дурацкий квест, над которым уже вокруг смеются – мол, нравится ему виртуально бухать. На самом деле я знаю, что мой друг хороший человек, и пытаюсь ему помочь. Но как можно помогать тому, кто ничего не хочет делать, ничего не хочет слушать, а только потчует тебя вялыми ударами, которые он считает прорубными. По мере того, как ты человечно обращаешься к его разуму и логике, удары становятся более сильными, а выбор в квестах абсурдным, что-то между «ударь меня до крови» и «давай выпьем»… Ударить его всерьёз в ответ? Получить серьезную обратку и обиду, уйти неправым и побитым. И самое обидное, что он обязательно окажется сильнее и удачливее просто из-за того, что более пьян. Ударить в ответ вяло? Включиться в игру «Прорубной разговор»… то есть разум и логику выключить. Выпить чуть-чуть? Ура, он добился цели! Поможет ли мне использование тех предметов, что есть на столе. Недопитые водка и пиво, остатки закуски? Вряд ли. К счастью, подарок Волшебницы помог мне.
…Я начал крошить на стол лёгкий, светящийся хлеб. Он покрывал бухач и объедки на столе таким образом, что мой визави вынужденно говорил о чем-то другом. Однако разговор начал я и с главного. Привет. Ты там чо, вообще как сам? Не очень. Бухаю, ответил он. И зачем-то добавил: И собираю пауков. Я ответил ему квестом «чего бухаешь?», тем более, мой уровень человечности уже позволял сделать это. «Предложи альтернативу!» Немедленно ответил он. Я же предложил, чтобы он поговорил о себе, обмазав «простым разговором» и его самого, а также добавив внушение. Он пробовал парировать тупыми и деревянными подначками пьяного. Однако отломанные от стола щепки или мягко упирались в мой скептицизм или отскакивали от моей насмешливости и не сильно ударяли его в лоб.
Ладно. Сказал он. Я тебе душу открою. Душа его оставляла двоякое впечатление. Вроде бы напоминала сундучок матроса из Роттердама, у которого всё под рукой и на своём месте. Однако набор предметов странный. Лежит полуистлевшая фотография полуистлевшего тела, накрывая стопки, как накрывают покойнику. Под фотографией стоят два стакана, красный и зелёный, красивого стекла. В углу лежит переплетённая длинными лапками высохшая кучка садовых пауков, словно отдали им сундучок на вечное поселение. Но в чём же дело? Присмотримся к фотографии внимательнее, так и есть! Девушка, в которую он был влюблён. И сколь велика была сила его любви, если тут же вспыхнул светом пропитый и окровавленный притон, превратившись в необычайно реальный весенний луг. В переплетениях мышиного горошка сверкали капли росы, в каждой из которых отражалась радуга.