А! Да. Вспомнил, сказал «Не гони», один раз, когда вы дверь рубили. А второй раз, когда её с петель вынесли. О да, я эти слова сказал два, ой нет, уже три раза.
Давайте теперь всех вязать, кто так делал, тогда все мы колдуны! Крикнул он напоследок. Так как сказать, что все колдуны то же самое, что сказать «Колдунов не существует», система игры засчитала квест. И тут на мгновение стены исчезли, и мы увидели много девчонок, девушек и молодых женщин. Они все аплодировали и смеялись тому, что колдунов не существует.
Гном начал перепалку с теперь уже бывшим колдуном. Адрес? Мой адрес улица Пушкина дом Колотушкина. Как здесь оказался? Я шёл-шёл да пришёл, притомился да и сел. Как зашёл? Раньше, чем ты. Не глупи и признавайся, откуда брал боярышник? Он не мой. Кто принёс? Откуда я знаю, кто принёс. Кто угодно может зайти. Гномик, оглянись вокруг, да здесь людей, как на базаре. Зачем принесли? Откуда я знаю. Ты вот молот принёс, этот с жабой стоит, та хлебом крошит…
Оркиня продолжала разговаривать со своей саблей. Ах ты моя саблюшка – сталь хотела крови глоток, да? Попей, попей крови Гоблина. А вот попробуй, это та самая настойка боярышника. А вот кровь человека, защитившего всех нас. Мне было неловко, что моей кровью угощают саблю, которой я даже не представлен и я отошёл в сторону. Там был Виктор, он изо всех сил старался быть хорошим и полезным.
Мы вместе вытащили на улицу пропитанную боярышником либеральную литературу.
И если по поводу книг у нас было единодушие, то журналы вызвали у Виктора сомнения. Смотри, какие красивые картинки. Может быть, такие журналы жечь не надо? Спросил он. Я возразил: Бог он повсюду и вокруг нас. Ему не нужны какие-то особенные свидетели. К тому же Иегова в переводе с иврита это и есть Сатана.
Так что Свидетели Иеговы это свидетели Сатаны, их журналы обязательно нужно сжечь. А вот листовки – сказал Виктор. Написано что-то не по-нашему. Жос! Ганьба! Тоже на либеральные митинги зовут? Конечно на либеральные, ответил я. На нормальный митинг тебя и так привезут, автобусом. В огонь! И мы вытащили политические листовки и сатанинские журналы, кинув их в ту же огромную кучу, к сочинениям Хаббарда, Айн Рэнд и Джорджа Сороса. Огненный тролль не долго думал, каким будет его хороший поступок. Он чиркнул спичкой. Так как на локации только что случилось чудо, спичка зажглась, и на локации тут же разгорелся огромный костёр. В свете костра Огненный тролль преобразился. Теперь стал мальчишкой с поцарапанными коленями и облезшими от солнца плечами. Да ещё и скромным: отнекивался от призов Священника. «Куда мне так много! Спасибо большое за Стрелы с алыми перьями и Осколок Великого кристалла. Оставьте себе хоть Белый шарик матроса Вильсона, отдайте его какому-то матросу, что ли, мне столько призов не надо», говорил он.
Мне хотелось сказать, что я совершил подвиг. Ведь это я защитил всех, пострадал и чуть не погиб, а всё равно не сдался. Однако я смолчал и получил достойную награду – романтический квест засчитан, и я получил три с половиной сердечка из трёх. Оказалось, что я совершил подвиг, отказавшись от подвига. Изменился статус Фридриха Сметаны. Он проявил храбрость, и поэтому из НПС превратился в человека: то же случилось и с Элджерноном, он стал человеком, усвоив урок в школе жизни, твёрдо решив дальше не пить ничего спиртного, даже вкусной наливочки. Волшебница покрикивала на Фридриха Сметану: «не стой столбом, помогай ребятам, не будь Плюшкиным!» А я задумался – на самом-то деле Плюшкин положительный персонаж, и он как-то связан с Фридрихом. Сметана кинул в костёр ручку от кресла, старые бумаги, высохший кумкват, щепки от картинных рам – а главное молитвенник, потому что это был не обычный, а аццкий молитвенник, священные тексты в котором написаны задом наперёд. Мы сожгли иглы от шприцов и жевачки со стены, трубку от капельницы и выжатую половину сицилийского апельсина. Сергей кинул в огонь скомканный плакат из типографии Бернара Анри-Леви, и тут поднялась неимоверная вонь. Поэтому мы с ребятами подтащили старые плодовые деревья. Чтобы языки костра до неба и искр вагон, а потом сильные угли. Чтобы всё плохое и злое сгорело, расплавилось, испарилось. Огонь стал таким сильным, что мы запросто сожгли синюю дверь, как и всё лишнее, больное, ненужное. Чтобы всё злое и плохое выкипело, сгорело, испарилось.
Чу! Полетели в костёр красные петушиные перья, ежиные шкуры, жёлтые кости, железные шоры для лошади, шмат гнилой соломы, сушёные шляпки мухоморов, горсть кривых ржавых гвоздей, почерневшая охапка кульков, а ещё небольшая кучка высохших пауков. Сожгли шкурку от подушки-пердушки, потом Белую обезьяну вместе с тарелками. Сожгли зашкваренные Клоуном стаканы, объедки, бутылки