Женя. Не знаю… думаю, что мог бы, даже если…
Вика. Что?
Женя. Даже если бы случилось так, что мы полюбили бы одну и ту же девушку.
Вика. Вы бы отошли в сторону?
Женя. Я бы, Вика, отошел. Знаете почему? Из всех человеческих чувств я больше всего уважаю дружбу. Настоящая дружба бескорыстнее и благороднее любви, она менее эгоистична. Это даже из литературы видно. Примеры такой способной на подвиг дружбы вдохновляют меня куда сильней, чем подвиги во имя любви. А впрочем, вряд ли была бы нужда в моей жертве: каждая девушка в таком случае предпочла бы его…
Вика. Ну что вы, Женя, почему…
Женя. Вика, можно я вас провожу? А то темно, лужи..
Вика. Спасибо, Женя, я ведь пойду с Леней.
Вика и Женя уходят. Входят Костров, Гера, Ваня и Юра.
Костров. А ты брось! Знаем мы этих динамовских болельщиков!
Гера. Это вы потому сердитесь, товарищ Костров, что вам динамовцы всыпали!
Костров. При чем тут всыпали? Да и не сержусь я вовсе. Мы еще посмотрим, чем вторая встреча кончится!
Юра. Нет, нет! Вы, Иван Федорович, сами играли, как же вы можете быть объективным?
Костров. Я не могу быть объективным?
Юра. А как по-вашему, судья справедливо не засчитал гола спартаковцам?
Костров. Да говорят же тебе, что он бил с офсайта!
Юра. Подыграл ваш судья, знаем мы эти штучки!
Костров. Какие штучки! Звонарев прорвался на нашу штрафную площадку без мяча.
Юра. С мячом!
Костров. Без мяча!
Гера и Юра. С мячом! С мячом!
Ваня. С мячом, без мяча, не все ли равно, откуда бил! Забил — и ладно!
Гера. Молчи, много ты понимаешь!
Юра. Все равно с мячом, хоть вы меня разорвите!
Костров. Ну, знаешь, болеть надо честно. Я пошел на Петрова, а он передал мяч Звонареву, который один на один стоял перед нашим вратарем. Это, брат, фортель известный. Игрок «пасется» в офсайте и ждет подачи. Опытный судья всегда заметит.
Входит Валентин.
Валентин. Опять о футболе? Острый приступ футбольного заболевания?
Юра. Знаем, знаем, что ты выше этого!
Костров. Презирает?
Валентин. Не презираю, но ничего интересного не нахожу. Лошадиная игра — лягать мяч ногами.
Юра (в ужасе). Лошадиная? Как это вам нравится — лошадиная!
Валентин. Конечно, игроки даже подкованы.
Костров. Видишь ли, подкованы-то обе команды, а побеждает только та, у которой больше воли к победе, острее чувство локтя, у кого спаянней коллектив.
Ваня. А что для него коллектив? Это фон, на котором сверкает гений Валентина Листовского!
Гера. Гиперболическое представление о собственной личности.
Костров. За что это они так на тебя, Валя?
Валентин. Да кто на них обращает внимание! (Уходит.)
Юра. Ну его, скептика! (Садится за пианино и играет песню Новикова о футболистах.)
Все мальчики и с ними Костров с увлечением поют. Вбегает Костя.
Костя. Распелись! В зале второе отделение концерта началось.
Мальчики убегают в зал, из которого доносятся звуки музыки и пение. За ними уходит Костров. Вбегают «Ваня Солнцев» и «Ванька Жуков».
«Ваня Солнцев». А я думал, что здесь буфет.
«Ванька Жуков». А зачем думать, когда ясно написано: «Комната отдыха».
Входит Грохотов.
Грохотов. Что ты тут ищешь, дружок?
«Ванька Жуков». А вы не знаете, дяденька Борис Иванович, где тут почтовый ящик? Не могу я более такую жисть терпеть. Все я дедушке отписал.
Грохотов. А ты не забыл написать адрес?
«Ванька Жуков». Не… как можно? Нешто мы без понятия? Глянь-кось. (Показывает Грохотову большое письмо.) «На деревню дедушке…»
Грохотов. А как звать тебя, грамотей?
Входит Валентин.
«Ванька Жуков». Меня-то? Ванька… Ванька Жуков..
Грохотов («Ване Солнцеву»), А тебя как, юный суворовец?