Что-то прогудел уже знакомый хрипловатый басок. Откуда доносятся эти голоса?
— …Допрашивать по-ихнему мы не умеем и, вероятно, не научимся… снова звучит тот, властно-резкий голос. — А тебя сюда послали не к теще на блины. Сам знаешь, чем рискуешь.
— Так я же разве что? — оправдывался басок. — Я тебя ожидал. Отсюда все равно никто никуда не выйдет. Могила…
— Ждал и дождался. А сейчас пора кончать… Дальше рисковать мы не можем.
«Могила»… «Пора кончать»… Слова, от которых мороз подирает по коже. «Партизаны, ясно же, партизаны! — лихорадочно пробует убеждать себя Левко… — Но как с ними объясниться?»
— А Галина сказала — доложить Викентию и чтоб без него не решать, говорит щуплый.
— Ну да! Близкий путь! Кругом облавы, а мы тут у моря ждем погоды! Пора!
Как в кошмарном сне, от стены опять отделяется темная тень. Приближается, становится человеческой фигурой. Среднего роста, в чем-то вроде военного. Крепко сбитая, энергичная, подвижная. Даже тогда, когда стоит спокойно, Левку кажется все же, что она двигается. Двигается непрерывно, куда-то торопится. Левко про себя, бессознательно так и называет эту фигуру: Подвижный…
— …Ты уж надумался и, конечно, будешь говорить! — скорее утверждает, чем спрашивает Подвижный, будто команду подает.
— Я не знаю, что и, главное, кому должен рассказывать.
— Запомни. Нам не до шуток. Нет времени для них. Будешь молчать — расстреляем.
— А если не буду молчать, тогда что? Все равно я должен знать, с кем свел меня случай. Иначе…
— Предположим, ты попал, куда хотел, нашел, чего искал, — резко, иронично бросает Подвижный. — Предположим, мы партизаны… Ну и что?
— Тогда естественно, — отваживается Левко, — естественно будет предположить, что я советский парашютист.
— Гм… А ты, вижу, любишь пошутить. Гляди, чтобы плакать не пришлось.
— Нет, почему же! А если я серьезно?
— Ну, ежели ты серьезно, то и мы серьезно. — В голосе Подвижного слышится явная ирония. — Нам скрывать нечего. Хозяева положения тут, как видишь, мы. Да, мы советские партизаны.
— Пархоменковцы! — не удержавшись, радостно восклицает Левко.
— Гм… Так тебя, оказывается, послали разыскивать их?
— Да. Именно их. Я в самом деле советский парашютист.
— Ну, вот! Я так и думал. Так и знал! — почти победоносно, насмешливо тянет Подвижный. — Как же иначе! Теперь тут таких «парашютистов» из гестапо знаешь сколько за дураками охотится? Только дураки, дорогой мой, теперь уже все перевелись.
— Так вы не верите?!
— Допустим, не верю. Как ты нам докажешь? Попытайся, докажи, а мы послушаем. Например, вот: объясни, как же это ты так обмишулился, попав не к пархоменковцам, а к нам?
— Как это не к пархоменковцам?
— А так… Где Крым, а где Рим!
— Не понимаю.
— Допустим… Тогда рассказывай подробно, как и что. Где приземлился, куда шел, что видел и… чего искал.
— Приземлился в селе Солдатском… Определился по азимуту, ну и… вышел на Каменский лес, к Сорочьему озеру…
— Гм… И долго же ты шел?
— По времени? Или по расстоянию?
— Все равно.
— Ну, пожалуй, километров тридцать — тридцать пять…
— Гм… Подожди. Что-то я не пойму. Нескладно врешь… Можешь мне хоть что-нибудь рассказать про Солдатское?
— Ну как же!.. В ту ночь немцы подожгли село. Я чуть было не угораздил прямо в огонь.
— Вернее, угораздил и выскочил невредимым. Ну что же, бывает! В сказочках, конечно. Но теперь уже кое-что проясняется. Новичок ты, видать, в этих местах. Не ориентируешься… И «легенду» плохо усвоил. Неграмотно, можно сказать. А еще карту в планшете носишь, сопляк!
— Как это, — по-настоящему обиделся за «сопляка» Левко, — ничего не понимаю?
— То-то и оно!.. Подожди, поймешь. Мне тоже еще не все ясно. А что касается Солдатского, как ты говоришь, тут действительно… должно было бы иметь место, как говорят… Могло быть! В ту ночь действительно горело, действительно немало было там твоих дружков! Вот они и направили тебя к нам по азимуту, как ты говоришь.
— Ну, если так… если не верите…
— Так трудно же и поверить! Пойми! — с какой-то даже досадой воскликнул Подвижный.
— А что здесь непонятного?! — бессознательно почувствовав эту досаду, цепляясь за нее, как утопающий за соломинку, воскликнул Левко.
— А вот то́! Давай не горячись и скажи мне лучше, куда ты девал свой парашют? Говори правду, ибо мы сразу же все выясним и проверим. Не думай, мы не побоимся и пойдем туда, где ты его припрятал. Знаем, не сегодня на свет родились, нас твои дружки на этот раз не тронут. Очень уж им хочется, чтобы мы тебе поверили.