Заменил Степана Федоровича не только в этом. Все, что ранее проходило через его руки, — оружие, листовки, взрывчатка, — теперь попадало в умелые, влюбленные в работу руки Сашка. Он же производил теперь «затяжные» ремонты. Был он выдержан, но отчаянно смел и любил риск. После ухода Степана Федоровича так развинтил и разболтал паровик, что месяц его никак не могли наладить. На маслобойне скопились целые горы подсолнухов. Гитлеровцы ждали масла. А масла не было. Фашисты свирепствовали, сельскохозяйственный комендант, размахивая пистолетом, угрожал концлагерем. Сашко не терялся. Спокойно и умно объясняя каждую задержку, он весело и, казалось, охотно продолжал ремонт.
В то октябрьское утро над селом низко стлался холодный туман. Кровли хат и верхушки деревьев торчали из него, словно из илистого пруда. Юрко с ведром направлялся к реке. Выйдя из своего переулка и пересекая улицу, увидел недалеко впереди себя невысокую коренастую фигуру в коротком черном пальто. Узнал Сашка. Хотел было окликнуть его, но вдруг навстречу из тумана вылетела крытая автомашина и, поравнявшись с Сашком, резко затормозила. Из нее выскочили два фашиста с пистолетами в руках. И не успел Юрко опомниться, как дверцы захлопнулись и машина исчезла в тумане также внезапно, как и появилась. Приглушенный влажным воздухом, через минуту стал не слышен и шум мотора. Сашка на дороге уже не было.
Юрка сразу бросило в жар. Томительно заныли и одеревенели ноги. Несколько минут стоял потрясенный, стараясь понять, что же произошло. Потом, перебросив ведро через канаву в свой огород, торопливо зашагал по улице. Маслобойня находилась недалеко. Возле нее стояла черная автомашина. Вдоль стены, выходящей на улицу, прохаживался полицай. Поодаль стоял второй. Юрко остановился под плетнем.
Из дверей маслобойни вышли три немца. Садясь в машину, о чем-то громко разговаривали. Машина тронулась с места. Полицаи остались. Юрку стало страшно. Хотел вернуться, но переборол себя и медленно пошел дальше, мимо маслобойни. Необходимо было узнать, что тут случилось.
Из ворот выкатилась подвода с водовозной бочкой. Рядом с лошадью шагал босой подросток в непомерно большой армейской фуражке. Направлялся к реке по воду. Юрко остановился, повернул обратно и пошел рядом.
— Огонь есть?
— Есть огниво. А закурить дашь? — оживился мальчик.
Закурили. Сделали несколько шагов.
— Чего это вас сегодня так охраняют? — будто между прочим равнодушно спросил Юрко.
— Вон те? — Мальчик кивнул головой в сторону полицаев и шепотом добавил: — Жандармы почему-то Сашка разыскивают. На двух машинах гоняют. Там такое…
Юрко, охваченный нетерпением, жевал и грыз самокрутку. Едва сдерживаясь, старался идти медленно. А когда мальчик повернул на другую улицу, рванул в переулок и побежал со всех ног. Дома Дмитра не застал и помчался в кузницу. Влетел туда весь мокрый, взволнованный и запыхавшийся.
— Митя, жандармы только что Сашка схватили! — крикнул еще с порога.
Брат был в кузнице один. Сортировал какое-то железо. Услышав эти слова, резко подался вперед и побледнел как полотно.
— Не кричи… Что такое?
— Наверно, надо бежать в лес.
— Да нет… Бежать еще успеем. — Брат на минуту задумался. — Ты возьмись раздувать мехи, а если меня будут спрашивать, скажи, что вернусь через несколько минут…
Лишь к вечеру кое-что выяснилось. Сашка посадили в камеру. Мать узнала у знакомых полицаев — уже допрашивали и избили. Дело, очевидно, серьезное. Кто-то донес. Сашка обвиняют в том, что он связан с партизанами. Знают, а может только догадываются, что он передавал в отряд постное масло. Конечно, и ремонт паровика теперь припомнили… Но по всему видно, что они не располагают точными сведениями. Просто надеются, что Сашко не выдержит побоев и во всем сознается.
Дмитро был опечален, но спокоен. Юрко волновался. В МТС Степан Федорович прислушивался к каждому слову немцев и полицаев и, что-либо услышав, старался сделать из этого выводы.
Мать Сашка поставила магарыч полицаю, а на рассвете отнесла сыну еду, повидала его и узнала кое-что. Рассказывает: Сашко весь в синяках, один зуб выбит, но держится бодро и даже весело. Пока трусливый полицай стоял на углу, чтобы не проворонить начальство, сын велел передать несколько слов Степану Федоровичу.
Степан Федорович на этот раз разговаривал с Дмитром при младшем брате. Сашко сказал, чтобы не волновались: жандармы не вытянут из него ни одного слова. Пусть убивают. Просил поскорее забрать из маслобойни из-под кучи шелухи несколько килограммов аммонала и два бикфордовых шнура с запалами. Забрать, пока фашисты не додумались до обыска. А это может случиться. Если найдут — плохо дело.