X
«ВСЕВИДЯЩИЙ» ШКУРА
С тех пор как Дмитро ушел из дому, друзья и ровесники Юрка чаще всего собирались у Олексы Дубового, да и все, что надо было припрятать, приносили туда: по многим причинам квартира Юрка уже не годилась для конспирации.
Олекса не возражал. Жил он в хате вдвоем с матерью. Отец служил в Красной Армии.
Глаза у Олексы были большие, даже слишком большие, но какие-то невыразительные, будто затуманенные. По этим глазам никак нельзя было постичь, что думает и чувствует Олекса: взволнован он или спокоен, огорчен или рад чему-то. В них всегда светилась невозмутимая бесстрастность.
Говорил Олекса мало, никогда не затевал спора, как другие, лишь смотрел на все своими невыразительными глазами и улыбался доброй, бесцветной улыбкой.
Юрку Олекса никогда не противоречил и подчинялся беспрекословно, хоть был годом старше товарища. Сам Олекса не в состоянии был придумать или сделать что-либо по своему усмотрению. При самых трудных обстоятельствах лишь смотрел молча, слушал и улыбался. Зато исполнителем он был непревзойденным. Дай ему любое поручение — повернется и пойдет, не говоря ни слова, только улыбнется. И так же улыбаясь и не спеша, сделает все, что велят, как бы там ни было, даже если бы пришлось голову сложить.
Юрко скажет:
— Олекса, на площадь полицаев созвали. Поди-ка узнай, в чем дело.
Олекса поднимется с места и неторопливо зашагает. На площади заберется в гущу полицаев, улыбаясь так, будто ничего особенного нет в том, что он оказался здесь. И так будет стоять час или два, равнодушно и будто рассеянно глядя в одну точку.
— Тебе чего? — грозно спросит какой-нибудь полицай.
— Просто так, — обезоруживающе улыбнется Олекса и все-таки останется, продолжая слушать, о чем тут толкуют. А если уж прогонят — повернется, уйдет, а потом неторопливо расскажет обо всем услышанном. До мельчайших подробностей запомнит все, не пропуская ни одного слова и зная точно, кто именно его произнес.
Случается так, что пошлет его Юрко куда-нибудь отнести что-либо, передать листовки, разбросать их или расклеить. И когда возвратится, Юрко даже не спросит, как было дело, потому что уверен: парень выполнил поручение именно так, как велели.
Однажды в прошлом году поручили ему передать записку в лагерь для военнопленных. Добрый час простоял он перед колючим заграждением, равнодушный и улыбающийся. Его прогоняли, а он не уходил, тогда немец-часовой, рассердившись, несколько раз огрел юношу резиновой дубинкой. Олекса отошел в сторону, потом снова вернулся и ушел лишь после того, как, улучив удобный момент, добился своего. А было и так: в соседнем селе по нему стреляли, и он едва ноги унес. Но оба раза, вернувшись и докладывая о выполнении задания, ни единым словом не обмолвился ни о резиновой дубинке, ни о стрельбе.
Самым близким другом Юрка был Толя Билан — серьезный, острый на язык и решительный паренек. Этот отчаянный смельчак был способен на большее, чем простое выполнение приказа. Мог проникнуть туда, куда никто другой не проникнет. Он никогда не терялся и проявлял инициативу в самых сложных случаях. Изобретательный и сообразительный, Он просто кипел от множества различных проектов, смелых предложений и мыслей. К тому же Толя был удивительно дисциплинирован и, когда это требовалось, предельно сдержан.
Кроме Юрка, Толи и Кати, редко посещавшей этот дом, у Олексы бывали Костя Цалюк и Витя Горбань.
Низенький, толстый, но подвижной Костя Цалюк был непослушен и непокорен. Не любил никому подчиняться. Отправляясь на опасное дело, немного рисовался этим, неразумно пренебрегал осторожностью, даже посмеивался над осмотрительными товарищами и постоянно стремился всеми верховодить.
Высокий белокурый Витя, напротив, самым главным в жизни считал осторожность. За что бы ни брался, предварительно несколько раз переспрашивал, советовался, взвешивал. «А что, если увидят? А не лучше ли сделать это незаметно?» — часто повторял он, пытливо и настороженно посматривая на товарищей, не раз вызывая у них смех.
Собирались у Олексы и другие ребята.
Все они горели желанием помочь Красной Армии, все смертельно ненавидели фашистов и стремились бороться против них. И все-таки, хоть и скрепляло всех чувство товарищества и ответственность, нелегко было Юрку руководить ими. Правда, слушались его всегда, но, очевидно, не только потому, что это был именно Юрко. Скорее всего потому, что ощущали за его спиной чью-то более крепкую руку, направляющую всех их. Понимали, что ни заданий, ни листовок, ни оружия сам Юрко не изобретает и не выдумывает. Кто-то есть за ним. И этот «кто-то» передает Юрку важные сообщения, сводки Информбюро, газеты и листовки, и сам, незримый, заставляет уважать товарища, с жадным любопытством слушать каждое его слово, каждое новое сообщение.