Шел маленький, затерянный в огромных степных просторах, без дороги, напрямик. Шел, думая о Степане Федоровиче. Долго думал, представляя себе все, что было там, у белой стены. Представил так четко, словно стоял рядом с ним. И горячая волна восторга, удивления и любви к товарищу захлестнула Юрка. Ведь там было всего два-три метра шнура!
Славной смертью пал на украинской земле уральский рабочий Степан Федорович. И никогда не забудет его Юрко. Ведь погиб он и за его юность, так же страдая и ненавидя, как и он. Не мертвым видится ему Степан Федорович. Нет. Стоит перед глазами живой, веселый. «Есть на свете Москва!» — звучат его бодрые слова. И хотя тяжело Юрку, но уже не так одиноко, он тверже и увереннее идет навстречу ночи. В горькое время началась его юность. Гибнут вокруг родные, друзья, товарищи… Но все же гремит, приближается фронт. Дымят заводы Урала! Есть на свете Москва! И от этого теплее, спокойнее становится у Юрка на душе.
XVIII
В ПАРТИЗАНСКОМ ОТРЯДЕ
Юрко шел напрямик полями целую ночь.
Проделав километров двадцать на север, на рассвете передохнул в какой-то рощице, около узенького ручейка, съел краюху хлеба с салом, заботливо положенную в карман матерью, и, повернув вдоль ручья по долине, направился на северо-запад. Осенняя степь вокруг пуста и безлюдна. Села остаются где-то в стороне, за буераками и рощами, одетыми в первый нежный багрянец. Места эти были Юрку знакомы. Пройдя еще километров пятнадцать и никого не встретив, он круто свернул вправо и смело вышел на дорогу около самой Гончаровки.
Гончаровка — большое село, районный центр — раскинулось по долине, вдоль старой широкой дороги, одним краем упираясь в густой лиственный лес.
Юрко вошел в село именно отсюда. Не успел пройти мимо крайнего двора, как услышал грозное, властное:
— Эй ты, стой!
Низенький, коренастый полицай с большими рыжими усами отделился от плетня и зашагал прямо на Юрка, держа винтовку наготове.
Юноша повернул голову и невольно вздрогнул. Не от страха. Встречи с полицией он ожидал в любую минуту.
«Он! Тот самый! Те же рыжие усы, которые трудно забыть! Узнает или не узнает? — думал лихорадочно. — Выхватить пистолет и…»
Однако пистолет остался в кармане. Вместо этого решительно пошел навстречу полицаю и, не дав ему опомниться и спросить что-нибудь, твердо приказал:
— Веди меня к пану Колосюку! Немедленно!
Ошарашенный полицай удивленно вытаращил глаза в заколебался, даже винтовку опустил:
— А ты… вы… разве здешний?
«Не узнал», — обрадовался Юрко и снова прикрикнул на полицая:
— Сам не видишь, что ли? Веди скорее!
Полицай дернул себя за ус.
— Не имею права пост оставить, — совсем растерялся тот.
Потом быстро побежал к плетню, окликнул:
— Омелько! А, Омелько!
К воротам подошел второй полицай, высокий, кривоногий. Синий мундир болтался на нем так же, как на Шкуре.
— Омелько, отведи сейчас же этого пана к пану старосте…
Теперь Юрко шел по улице и чувствовал себя в полной безопасности. Правда, губы его нервно подергивались, а руки сжимались в кулаки. Рыжеусый полицай не выходил из головы. Эх, встретиться бы с ним где-нибудь в другом месте!..
Юрко заметил, что в Гончаровке полно немцев. Они слонялись по улицам, шатались по дворам. Несколько человек грузили мешки на фургон перед сельской управой.
Полицай привел юношу прямо к старосте. Там сидели какие-то люди. Перед порогом, брызгая слюной, грыз семечки угреватый полицай.
— Кто такой? Чего? — пристально посмотрел на Юрка сидевший за столом невысокий пожилой круглолицый мужчина с коротко подстриженными русыми усами.
— К пану Колосюку, — сделал шаг вперед Юрко. — От пана коменданта Вертера!..
И в помине не было, во всяком случае в этих местах, коменданта Вертера. Колосюк, услышав пароль, даже бровью не повел. С озабоченным и скучающим выражением человека, которому смертельно надоели все служебные дела, он вяло кивнул головой:
— Ладно, посиди…
И с той же выдержкой опытного и бесстрашного подпольщика рассеянно, как от мухи, отмахнулся рукой от кривоногого полицая:
— Можешь идти.
Только позднее, уже в своем доме, устроив Юрку настоящий экзамен, в котором придирчивость и подозрительность свидетельствовали об огромной осторожности подпольщика, Колосюк убедился, что Юрко именно тот, кого он ждал.