(4) Однако, по правде говоря, мы не понимаем, что побудило Скавра подобным образом упрекнуть Цезеллия. Ведь нет сомнения в том, что эти [слова] по своей природе означают то же самое, на что указывают и те, от которых они образованы. Мы же предпочитаем скорее сделать вид, что не понимаем [смысла выражения] ludentem agere uel imitare («играть или подражать играющему»), чем обвинить самого [Скавра] в том, что он понимает его еще меньше. (5) Более того, не должен ли был Скавр, критикуя «Комментарии» Цезеллия, понять даже то, что тот обошел молчанием: различаются ли [по смыслу] и насколько ludibundus и ludens, ridibundus и ridens, errabundus и errans и прочие слова такого типа; насколько отличается значение [этих слов] от тех глаголов, от которых они образованы, и каков вообще смысл того суффикса, который добавляется к такого рода словам. [71](6) Ведь прежде всего в такого рода изысканиях следовало бы рассмотреть, как это обычно делается для [слов типа] vinolentus (пьяный), lutulentus (грязный), turbulentus (бурный), является ли такое словообразование пустым и бессодержательным, — то есть того сорта, что греки называют παραγογή, [72]— или все же этот конечный суффикс имеет какой-то свой особый смысл. (7) В тот момент, когда мы записывали этот упрек в адрес Скавра, нам вспомнилось, что Сизенна [73]в четвертой книге «Истории» следующим образом воспользовался словом, образованным по модели того же типа. Он сказал так: «populabundus agros ad oppidum pervenit» (разоряя поля, он подошел к городу), что, конечно, следует понимать в смысле «cum agros popularetur» (тогда, когда он разорял поля), а не так, как Скавр писал по поводу подобных слов: «когда он разорял или изображал из себя разоряющего».
(8) Разбираясь, каково же может быть значение и происхождение populabundus (разоряющий), errabundus (заблуждающийся), laetabundus (радующийся) и ludibundus (играющий), а также многих других слов того же рода, [мы отметили, что] наш Аполлинарий, [74]клянусь Геркулесом, весьма тонко (ευ̉επιβόλως) заметил, что, по его мнению, этот суффикс означает силу и, так сказать, изобилие, полноту того свойства, которое обозначается самим словом. То есть laetabundus говорится о том, кто много и безудержно радуется; errabundus — о том, кто долго и сверх меры заблуждается. Он показал также, что и все прочие слова такого типа употреблялись так, что этот суффикс обозначал щедро и широко льющееся могущество и изобилие.
О том, что перевод [75]некоторых греческих слов на латинский язык весьма затруднителен, как, например, греческого слова πολυπραγμοσύνη
(1) Мы нередко обращали внимание на большое количество понятий, которые невозможно ни обозначить одним словом, как в греческом, ни даже, если мы используем много слов, объяснить их с достаточной ясностью и точностью, как это делают греки, называя их одним единственным словом. (2) Недавно нам принесли сочинение Плутарха, [76]и мы прочли его заголовок — Пер! πολυπραγμοσύνης («О любопытстве»). Когда же один человек, в равной степени несведущий и в греческой литературе, и в греческом языке, стал спрашивать, кому принадлежит книга и чему она посвящена, мы ему сразу же сказали, кто является автором, но не смогли сразу объяснить, о чем именно написана эта книга. (3) Тогда, подумав, что будет не вполне правильно перевести название книги как De negotiositate [77](«О занятости многими делами»), я решил поискать то, что было бы, как говорится, буквальной передачей этого слова. (4) Ничего из прочитанного не приходило мне на память и, даже пытаясь самостоятельно составить одно слово из [понятий] nеgotio (дело, занятие) и multiiudo (множество) по образцу употребляемых нами muluugia (разнообразные), multicolora (многоцветные), multiformia (многообразные), я не мог образовать [ни одного слова], которое не являлось бы грубым и нелепым. (5) Однако не менее грубо сказал бы тот, кто захотел бы выразить [на латинском] одним словом такие [понятия], как πολυφιλία (дружба с многими людьми), πολυτροπία (многообразие; хитрость), [78]πολυσαρκία (избыток плоти, тучность). (6) Вот почему, пробыв довольно долго в молчании, я ответил, что мне не представляется возможным определить одним словом это понятие, и потому я готов в связной речи объяснить, что означает это греческое слово.
«Итак, — сказал я, — πολυπραγμοσύνη по-гречески [означает стремление] приступить ко многим вещам и заниматься ими всеми. Именно этому и посвящена книга, как на то указывает ее заголовок». (7) Тогда из-за моего невнятного и незавершенного ответа этот необразованный человек решил, [79]что πολυπραγμοσύνη — это добродетель. Он сказал: «Этот Плутарх, о котором я прежде не слышал, побуждает нас к тому, чтобы взяться [за как можно большее число] дел и быстро и тщательно делать многое [одновременно]. Название же этой самой добродетели, о которой он, по твоим словам, намеревается говорить в самой книге, он весьма кстати поместил в заголовок [своего сочинения]». (8) «Совсем не так, — сказал я. — Ведь то, о чем говорится по-гречески в этой книге, вовсе не является добродетелью, а то, что ты подумал, не соответствует ни тому, что я хотел сказать, ни тому, что написал Плутарх. Ибо в этом сочинении он по мере возможности отвращает нас от планирования и стремления [заниматься] без разбора огромным количеством всякого рода необязательных дел. (9) Однако, — продолжал я, — я полагаю, что вина за твою ошибку заключена в моем неуклюжем объяснении, ведь я не смог даже во многих словах ясно выразить то, что у греков говорится четко и ясно одним словом».
О том, что означает в старинных преторских эдиктах [выражение] «qui flumina reianda publicc redempta habent» (тe, кому государством отдана на откуп забота об очищении рек)
(1) Как-то раз мы сидели в библиотеке храма Траяна, [80]и, хотя мы изучали что-то другое, нам попали в руки эдикты древних преторов, [81]с которыми мы с удовольствием ознакомились. (2) Итак, мы обнаружили, что в одном относительно древнем эдикте было написано следующее: «Qui flumina retanda publice redempta habent, si quis eorum ad me eductus fuerit, qui dicatur, quod eum ex lege locationis facere oportuerit, non fecisse…» (Если кто-либо из тех, кому государством отдана на откуп забота об очищении рек, будет выведен передо мной и про него скажут, что он не сделал того, что ему полагалось совершить по положению закона…). [82](3) Итак, мы задались вопросом, каково же значение слова retanda. [83]
(4) Тогда кто-то из моих друзей, сидящих с нами, сказал, что ему довелось читать в седьмой книге Гавия [84]«О происхождении слов», что retae называли деревья, нависающие с берегов рек, либо стоящие [прямо] в их руслах. Название же было произведено от слова rete (сеть), ибо они, словно сетями, захватывали проходящие корабли, мешая им плыть. Вот почему, по его мнению, возникла привычка определять сдачу на откуп рек как retanda. Последнее означает, что реку надлежит чистить (purganda), чтобы корабли, попадающие в такого рода заросли, не задерживались и не подвергались опасности.
Какое наказание для воров предусматривал Драконт Афинянин в законах, написанных им для афинского народа, какое впоследствии — Солон, а позже — наши децемвиры, составившие Двенадцать таблиц; здесь же добавлено, что у египтян воровство признается законным и дозволенным, а у лакедемонян [воровству] предаются со страстью и широко практикуют его как полезное упражнение; и кроме того, [здесь же] приведено заслуживающее упоминания высказывание Катона о том, как надлежит наказывать воров
71
71 Цезеллий Виндекс справедливо отмечает, что прилагательные на — bundus по значению весьма близки к активным причастиям настоящего времени. Различие между ними не смысловое, а, скорее, стилистическое: прилагательные на — bundus характерны прежде всего для поэтической речи.
75
75 Геллий, которого очень интересуют проблемы перевода (см. Noct. Att., VIII, 8; Χ, 22, 3; XIV, 1, 32; XVII, 20, 8; XX, 5, 13), довольно необычным образом употребил здесь слово mutatio, засвидетельствованное в значении "перевод" еще только один раз (Quint., II, 14, 4).
77
77 Слово, по-видимому, образовано самим Геллием (более нигде не встречается) от хорошо известного прилагательного negofiosus (занятый делами; деловой; хлопотный). Геллий пытается дать буквальный перевод понятия πολυπραγμοσύνη, которое обычно переводилось на латинский язык словом curiositas (любопытство, любознательность). Сам Плутарх определяет предмет своего исследования так: "Любопытство — это как бы страстное желание знать чужие изъяны, и с недугом этим всегда, видимо, связана зависть и злоба" (De curios., 1; Перевод Η. Брагинского).
78
78 Данное слово является первой характеристикой Одиссея в "Одиссее"; оно встречается уже в первой строчке поэмы.
79
79 Ratus (решил) — конъектура Гроновия; в рукописях либо слово пропущено, либо стоит iratus (гневный), что не соответствует контексту.
80
80 Траян основал две библиотеки: греческую и латинскую; они располагались к северу от форума Траяна.
82
82 Геллий, процитировав интересующую его часть фразы, опустил завершающую формулу:…damnatum esto ("…да будет осужден").
83
83 Помимо "Аттических ночей", слово засвидетельствовано только у Феста (Fest. Р. 336, I. 25).