Читать онлайн "Аттические ночи. Книги 11-20" - Геллий Авл - RuLit

Глава 10

Что думал Фаворин о стихах Вергилия, в которых, описывая извержение Этны, тот последовал поэту Пиндару; поэмы одного и другого об одном и том же им сопоставлены и о каждой вынесено суждение

(1) Вот как, по моим воспоминаниям, рассуждал о поэтах Пиндаре [988]и Вергилии философ Фаворин, [989]когда мы прибыли проведать его из Рима в Анций, [990]на виллу его знакомого, куда он удалился в летнюю жару: (2) „Друзья и близкие Публия Вергилия, — сказал он, — в воспоминаниях, которые они сохранили о его натуре и характере, передают, что он имел обыкновение говорить, что рождает свои стихи по нраву и обычаю медведей. (3) Ибо, как [самка] этого животного рождает на свет детеныша не имеющим вида и облика и затем, облизывая того, кого она таким родила, придает форму его [телу] и определенность [чертам], так и то, что его гений производил поначалу, было грубым на вид и несовершенным, а позже, после обработки и усовершенствования, приобретало очертания и облик. (4) Следующее обстоятельство, — продолжал он, — является доказательством того, что этот тончайшего вкуса человек говорил искренне и правдиво. (5) Ибо то, что он оставил, закончено и обработано, и то, к чему он приложил окончательный свой ценз и отбор, цветет всей славой поэтической красоты. (6) Но то, что он отложил, чтобы обдумать впоследствии, и не смог завершить, поскольку этому помешала смерть, совершенно недостойно имени и вкуса утонченнейшего из поэтов. (7) Поэтому, когда он был сражен болезнью и видел, что смерть приближается, то обратился с просьбой и мольбой к своим самым близким друзьям, чтобы они сожгли „Энеиду“, которую он еще недостаточно отделал.

(8) Среди этих [стихов], - сказал [Фаворин], - есть такие, которые, как кажется, надо было и переделать и исправить, в особенности то место, где речь идет о горе Этна. [991]Ведь ввиду того что [Вергилий] хотел состязаться с древним поэтом Пиндаром, ода которого посвящена огнедышащей природе этой горы, он составил [текст] из таких фраз и слов, что по сравнению с красноречием самого Пиндара, считающимся чрезмерно напыщенным и витиеватым, его слог в этом фрагменте выглядит в еще большей степени неумеренным и пышным. (9) Но чтобы вы сами, — продолжал [Фаворин], - стали судьями в том, что я говорю, приведу вам стихи Пиндара о горе Этна — несколько [строчек], которые сохранились у меня в памяти:

Там из самых недр ее неприступного пламени ключ Бьет священной струей. И текут Днем потоки рек, испуская огнистый дым; Ночью же блеском багровым пышет огонь; Глыбами <скалы> [992]вниз он, вращая, мчит С грохотом, с грозным шумом в бездну пучины морской. Страшный ток Гефеста чудовищный этот зверь [993] Ввысь посылает. И дивное диво Это для всех, кто увидит сам. [994]

(10) Послушайте теперь, — сказал он, — стихи Вергилия, которые он, точнее сказать, скорее начал, чем завершил:

Бухты огромной покой никогда не тревожат там ветры, Но громыхает над ней, словно рушась, грозная Этна: То извергает жерло до неба темную тучу — Дым в ней, черный как смоль, перемешан с пеплом белесым, — И языками огня светила высокие лижет, То из утробы гора извергает огромные скалы С силой мечет их ввысь, то из недр, бурлящих глубоко, С гулким ревом наверх изливает расплавленный камень. [995]

(11) Прежде всего, — продолжал Фаворин, — Пиндар более следовал правде, описав, как обстояло дело, — и что там обычно происходило, и что он видел своими глазами: днем Этна дымилась, а ночью выбрасывала пламя;

(12) Вергилий же, пока трудился, подыскивая слова для [описания] шума и грохота, смешал без всякого различия и то и другое время [суток]. (13) Однако тот великий грек прекрасно сказал, что источники огня выбрасывались изнутри, [996]и словно некие огненные змеи текли в сторону моря потоки [997]дыма и огня, красно-желтые и извилистые по форме; (14) наш же поэт, желая передать ρόον καπνου̃ α'ίθωνα („поток изливающегося дыма“), соорудил грубо и без чувства меры atram nubem turbine piceo et favilla fumantem („темное облако, дымящееся черным смерчем и пеплом“). (15) Посредством globi flammarum (струи огня) Вергилий грубо и α̉κύρως [998]передал то, что [Пиндар] назвал κρουνοί (источники). (16) Также, — сказал далее [Фаворин], - то, что выражено как sidera lambit (лижет светила), [Вергилий] добавил попусту и без нужды». (17) Он также говорил, что невыразимо и почти непостижимо сказанное [Вергилием]: nubem atram jumare turbine piceo et favilla candente («темное облако дымится черным смерчем и блестящим пеплом»). (18) «Ибо, — сказал он, — candens (блестящее, белеющее) не имеет обыкновения ни дымить, ни быть черным, если, [конечно], он не употребил candens — крайне вульгарно и неудачно — в смысле fervens favilla (раскаленный пепел) вместо ignea et reluctans (огненный и вспыхивающий). Ведь candens, конечно, произведено от candor (блеск, белизна), а не от calor (жар). [999](19) А что „камни и скалы поднимаются вверх и выбрасываются“, и тут же что „расплавляются и стонут“ и „ветром сбиваются в единую массу“, — говорил он, — и Пиндар не писал, и чтобы так говорили, не слыхано, и это чудеснее всех описанных чудес». [1000]

Глава 11

О том, что Плутарх, в книге [озаглавленной] «Застольные беседы», защищал мнение Платона об устройстве и природе пищевода и того канала, который называется τραχει̃α (трахея) от [критики] врача Эрасистрата, опираясь на авторитет древнего врача Гиппократа

(1) И Плутарх, [1001]и другие ученые мужи писали, что известный врач Эрасистрат [1002]упрекал Платона за то, что последний утверждал, будто выпитое стекает в легкое, а когда оно достаточно напитывается влагой, проходит через него, так как легкое пористое, и затем оттекает в мочевой пузырь. [1003]Источником же этой ошибки, [по словам Плутарха], был Алкей, [1004]который писал в своих поэмах:

Τέγγε πνεύμονα ο'ίνω τὸ γὰρ 'άστρον περιτέλλεται. (Легких ткань ороси ныне вином: звезды зовут к тому). [1005]

(2) Сам же Эрасистрат говорил, что имеются, так сказать, два неких канальца или протока и идут они от глотки вниз. По одному из них вся пища и питье спускается и скользит в желудок и оттуда попадает в ventnculus, который по-гречески называется η̉ κάτω κοιλία (тонкий кишечник), [1006]там превращается в однородную массу и переваривается, а далее [то, что] имеет более твердую консистенцию поступает в кишку, которая по-гречески называется κόλον (ободочная), а [то, что] более жидкую — через почки в мочевой пузырь.

(3) По другому же протоку, который по-гречески называется τραχει̃α α̉ρτηρία (дыхательный канал), дыхание проходит от уст в легкое и затем назад — в рот и нос, и по тому же пути происходит движение голоса. (4) И чтобы питье или твердая пища, которой следует идти в желудок, не выпадала изо рта наружу и не скатывалась в протоку, по которой в обе стороны движется дыхание, и таким образом не был бы перекрыт путь дыханию, у упомянутых двух проходов устроено с помощью своего рода искусства и силы природы то, что называется ε̉πιγλωττίς (язычок), который является своего рода подвижной преградой, попеременно открывающейся и закрывающейся. (5) Этот ε̉πιγλωττίς (язычок) во время еды и питья закрывает и защищает τραχει̃α α̉ρτηρία (дыхательный канал) для того, чтобы ничего из еды и питья не попало в этот, если можно выразиться, путь бурлящего дыхания; и вот, ввиду того что сам вход в канал защищен, влага никак не [может] попасть в легкое.