(24) Я слышал, как Фаворин произнес эту речь по-гречески. Я воспроизвел его высказывания ради общей пользы, насколько смог вспомнить. [Что же касается] красоты [стиля], изобилия и разнообразия слов, то все латинское красноречие едва сможет их достичь, а мои скромные способности (mea tenuitas) — никоим образом.
Глава 2О том, что Сенека, рассуждая о Квинте Энний и Марке Туллии, проявил себя легковесным и несведущим в суждении
(1) Об Аннее Сенеке некоторые говорят как о писателе крайне малополезном, открывать книги которого нет никакого смысла, поскольку речь его кажется вульгарной и банальной, а его сюжеты и мысли полны или нелепым и пустопорожним напором, или же легковесными адвокатскими вывертами, [114] а образованность у него доморощенная и плебейская, ничего не воспринявшая из древних писаний: ни их приятности, ни их достоинства. Другие же, не отрицая, что его слог не слишком изящен, отмечают, что в тех вопросах, которые он рассматривает, у него нет недостатка в знании и учености, [нет недостатка] также в суровости и строгости при обличении пороков и [дурных] нравов, чем он и привлекает к себе. (2) Мне нет нужды давать оценку его таланта в целом и высказывать критические замечания обо всех его сочинениях. Однако же мы представим здесь для рассмотрения те его фразы, где он высказывает суждения о Марке Цицероне, Квинте Энний [115] и Публии Вергилии.
(3) Дело в том, что в двадцать второй книге «Нравственных писем», адресованных Луцилию, [116] он говорит, что Квинт Энний написал следующие достойные насмешки стихи о Цетеге, [117] древнем муже:
Dictust ollis [118] popularibus olim, Qui turn vivebant homines atque aevum agitabant, Flos delibatus populi Suad<a eque> [119] medulla. (Был некогда назван теми людьми, Что жили тогда и свой век проводили, Цветом отборным народа и сердцем самим Убежденья). [120](4) И далее он пишет по поводу тех самых стихов следующее: «Я удивляюсь, что столь красноречивейшие и преданные Эннию мужи превозносили как лучшие [эти его] комичные стихи». Например, Цицерон определенно к числу удачных стихов относит и эти. [121] (5) И еще следующее говорит он о Цицероне: «Неудивительно, что нашелся кто-то, кто написал эти стихи, раз был тот, кто их похвалил; если только Цицерон, величайший из ораторов, не выступал здесь в защиту собственного дела и не хотел [добиться] того, чтобы его собственные стихи воспринимались как хорошие». (6) А затем он пошлейшим образом добавляет: «У самого Цицерона даже в прозе можно обнаружить нечто, из чего станет понятным, что не попусту Цицерон читал Энния». (7) Затем он перечисляет, что именно ему не нравится у Цицерона как заимствованное у Энния (Enniаnа), а именно, что [тот] так написал в книгах «О государстве»: «Как лакедемонянину, Менелаю была присуща, так сказать, сладостная приятность речи (suaviloquens)»; и в другом месте: «Пусть он стремится к краткоречию (brevilo-quentia) в том, что надлежит говорить». [122] (8) И там этот пустомеля прощает Цицерону его ошибки, говоря: «Этот порок свойственен не собственно Цицерону, но [его] времени; так необходимо было говорить, пока читались подобные [произведения]». (9) Затем он добавляет, что Цицерон вставил эти [слова] для того, чтобы должным образом избежать упрека за до крайности выспреннюю и изысканную речь.
(10) В том же произведении [Сенека] так выражается по поводу Вергилия: «Наш Вергилий вставил некоторое количество грубых (duros) стихов, нарушающих норму и порой не укладывающихся в размер без какой-либо иной причины, кроме как из желания, чтобы народ, увлеченный Эннием, в новой песне узнал кое-что из древнего».
(11) Слова Сенеки вызывают досаду; тем не менее я не оставлю без внимания и следующие остроты этого безрассудного и нелепого человека. Так, он говорит: «Есть у Квинта Энния некоторые столь значительные мысли, которые, хотя были написаны среди тех, от кого разит козлом, могут иметь успех и среди умащенных благовониями». И далее, раскритиковав стихи о Цетеге, которые мы привели выше, он добавляет: «Те, кто любят такого рода стихи, будь уверен, восхищаются и ложами Сотерика (lесtos Soterici)». [123]