— Я сразу могла понять, что это Ранно хочет её. А она ничем ему не потакала. Наоборот, не хотела иметь с ним ничего общего. Я это поняла, но слишком поздно. У меня нет к ней ненависти, хотя я всегда завидовала ей. А вот его я ненавижу. Он отбросил меня в сторону, словно ненужную тряпку. Да, я ненавижу его всем сердцем, и, раз уж сегодня кто-то из вас должен умереть, я не хочу, чтобы это был ты. Я привела тебе Хартагера.
— Лаудио, как ты великодушна, — только и сказал Николан.
— Великодушна? — она отвернулась. — Великодушие тут не причём. Я пытаюсь искупить ужасную вину, что лежит на мне. Если ты останешься живым, то, возможно, сможешь что-то сделать для моей несчастной Ильдико.
Николан подошёл к вороному, чтобы успокоить его. Передние ноги вновь коснулись земли.
— О, король, — обратился к нему Николан, — ты помнишь, как мы мчались по холмам, — он положил руку на шелковистую гриву. — И сейчас мы отлично поладим!
Хартагер вскинул голову и громко заржал.
— О, король, ты, наверное, уже знаешь, что твоей золотоволосой хозяйке, которую мы оба любим, грозит смертельная опасность. Возможно, мы чем-то сможем помочь ей уже сегодня. Это всего лишь первый шаг к её спасению, но без него никак не обойтись. Мы должны выехать на эту поляну и перехитрить того злого человека, лошадь которого не идёт ни в какое сравнение с тобой. Что ты скажешь? Ты готов выйти со мной на бой с этим предателем и его паршивой лошадёнкой?
Вновь Хартагер высоко вскинул голову и заржал ещё громче. Николан вскочил на него и они выехали на поляну.
Согласно обычаю, соперники съезжались с разных концов поляны. При этом они лишь поднимали кнуты, приветствуя друг друга, а затем разъезжались вновь, с тем, чтобы уже сойтись в смертельном поединке. Но Ранно, в роскошной красной куртке, отделанной чёрной кожей и расшитой золотом, этим не ограничился. Он резко натянул поводья и всмотрелся в Николана. Его маленькая, изящная кобыла нервно всхрапывала.
— Фортуна повернулась ко мне спиной, — глаза Ранно загорелись мрачным огнём. — Но меня это не остановит. Я намерен вонзить кинжал в твоё сердце. И сохраню память о твоём предсмертном вскрике, что бы не случилось со мной после этого.
— Это желание у нас обоюдное, — ответил ему Николан. — Мой добрый нож также жаждет отведать твоей крови, Ранно Финнинальдер.
Тут они услышали голос герольда.
— Вы не должны разговаривать между собой. Правила это запрещают.
— Он не понимает, как это просто, переступить через правила, — Ранно криво улыбнулся. — Применимы ли ограничения, вводимые теми, кто будет жить дальше, к нам, стоящим на пороге смерти? Я вижу, что одно правило уже нарушено. К твоей выгоде. Ты должен был выехать на дуэль на своём коне, но эта сумасшедшая привела тебе великого Хартагера, — Ранно сердито глянул на чёрного жеребца, и в его глазах Николан прочитал нескрываемую зависть. — Идиотка! Она притворяется, будто ненавидит меня, а когда её никто не видит, плачет, что меня нет рядом. Это чудовище ничем тебе не поможет. Моя Барта ему не чета.
— Король не подпустил бы тебя к себе. Видишь, как его передёргивает от исходящего от тебя запаха предательства?
— Упрямый болван!
— Лжец и вор!
Труба герольда ещё не развела их по разные стороны Поля быстрых копыт. Николан коротко глянул на него и тут же сработал инстинкт самосохранения. Возможно, ему вспомнились слова Ранно о том, что правила для того и созданы, чтобы нарушать их в критической ситуации. Он упал на круп Хартагера. И вовремя, потому что в следующее мгновение над ним просвистел кнут Ранно, вырвав по пути кусок рукава. Собравшаяся толпа отреагировала неодобрительным рёвом, но Ранно и ухом не повёл. Он же сказал, что плевать хотел на глупые правила, если на карту ставилась его жизнь. И более всего ему хотелось, чтобы его смертельный враг отправился в лучший мир раньше, чем проследует туда он сам.
Он избрал новый способ атаки, на мгновение повергший зрителей в изумление. Вместо того, чтобы кружить вокруг соперника, выбирая удачный момент для решающего захвата, он направил кобылу на чёрного жеребца и его всадника. Дважды его хлыст просвистел над Николаном, на расстоянии ширины ладони. Николан не знал, чем ответить на такую атаку, а потому лишь припадал к телу лошади. Именно Хартагер спас его от неприятностей. Громадный жеребец пятился, поворачивался, отступал с грациозностью танцора, не давая Ранно шанс нанести прицельный удар.
В третий раз кнут Ранно пролетел с куда большим зазором и Николана понял, что он получил шанс на спасение.