— Мне? — такого вопроса Николан не ожидал. — Ты имеешь в виду принцессу? Она мне ничего не говорила.
— Странно, — нахмурился мужчина. — Я же видел, как двигались её губы. И другим так показалось, — он покивал. — Знаешь, она хочет, чтобы её боготворили все мужчины, которые видят её, хотя все знают, что она влюблена в того высокого раба. Который разговаривал с тобой.
На лице Николана отразилось изумление.
— Не может быть. Я уверен, что он не посмел и взглянуть на неё. Какая там любовь. Он же знает, какое ему за это грозит наказание.
— Не хотел бы я оказаться на его месте, — гнул своё собеседник Николана. — Он принадлежит ей и должен повиноваться её приказам. Но спасёт ли его это? Нет, если старуха пронюхает о происходящем. Но принцесса хитра, как лиса. Она знает, как обтяпывать свои делишки. И будет лучше, если ты больше не встретишься с ней. Она положила на тебя глаз, в этом можно не сомневаться, — мужчина улыбнулся. — Хотел бы я знать, что она тебе сказала.
Секреты недолго оставались таковыми во дворце, где проживало больше сотни рабов. Любопытные глаза и уши не упускали ничего. А уж сплетничать рабы обожали. И к зёрнышку правды обычно подвешивался добрый мешок лжи. И скоро все уже знали, что их господин намерен развестить с прежней женой и жениться на молодой очаровательной принцессе. Воспринималось это известие без энтузиазма, поскольку императорские рабы никогда не получали свободу.
Аэций намеревался держать свой замысел в секрете до завершения необходимых приготовлений, но новость эта облетела Рим, после чего одновременно произошли два события. Визит принцессы был прерван и её спешно отправили в Равенну, а Аэция вызвали во дворец императора. Покинул он дворец с красным от гнева лицом, вне себя от ярости. И хотя говорили они один на один, вскорости весь Рим знал, что карикатурный правитель взял вверх над диктатором. Император прямо заявил Аэцию, чтобы тот и думать забыл о женитьбе на принцессе.
Николан переписывал письма за своим маленьким столиком, когда в кабинет вошёл Аэций. Он не поднял головы, поскольку по заведённому порядку рабы никогда не заговаривали первыми, а лишь отвечали, если к ним обращались. Его уши, однако, подсказали ему: что-то случилось. В шагах Аэция слышалась буря.
— Создаётся впечатление, — начал диктатор Рима, которому только что дали понять, что его власть не распространяется на членов императорской семьи, — что о моих планах стало известно за пределами этих стен. О том, что сегодня высказывалось мне лично, завтра будут кричать на всех перекрёстках. Так кто в этом виноват?
Николан продолжать писать, но рука его завибрировала. Он почувствовал грозящую ему опасность. Хозяин сам решал, виновен раб или нет, и сам же определял наказание.
Аэций долго разглядывал свой стол. Как хорошо всё получалось. Он дважды виделся с принцессой и достаточно долго говорил с ней. Гонория им заинтересовалась. Была весела и радушна. Потом призналась одной из своих дам, что находит его симпатичным. И вот такой удар! Император отказался даже говорить на эту тему!
— Это твоя работа? — спросил он у Николана.
— Нет, господин мой Аэций! — воскликнул юноша. — Нет! Нет! Я никому не рассказываю то, что слышу. Клянусь, это правда.
Палец Аэция упёрся ему в грудь.
— Ты пишешь мои письма. Ты слышишь, что я говорю моим гостям. Все документы проходят через твои руки. Кого ещё я могу подозревать, как не тебя?
Николан с ужасом осознал, какая его ждёт кара. Но он понятия не имел, в чём могла заключаться его ошибка, так что ему не оставалось ничего другого, как продолжать стоять на том, что он невиновен.
— Я храню тебе абсолютную верность, господин мой. Никогда не сплетничаю с другими рабами. Держу в тайне всё, что узнаю здесь.
— Мне сказали, что принцесса шепталась с тобой, когда получала мои подарки, — тут Аэций ещё больше разъярился. Подумать только, женщина, которая могла разделить с ним императорский трон, проявила интерес к рабу. — Всё сходится! Да, я думаю, вина лежит на тебе, скромнике и тихоне. Хорошо, что я выяснил это достаточно быстро.
Аэций заходил по кабинету. Принцесса действительно приглянулась ему. Да, люди говорили, что она любит пококетничать. Но он бы смог приручить её. Если бы всё пошло по намеченному плану. Каждый раз, проходя мимо сжавшегося в комок молчаливого секретаря, Аэций кидал на него злобный взгляд. Он окончательно утвердился в мысли, что виноват именно этот раб. Резко остановившись, Аэций хлопнул в ладоши. В кабинет вошёл его помощник.