Воцарилась тишина. Потом девушка убрала руку со лба Ореста, и он медленно пошевелился, словно просыпаясь после долгого сна.
Девушка повернулась и пошла к скрытым за туманом деревьям.
— Подожди! — закричал Аттила.
Девушка не останавливалась.
— Пойдем! — заорал мальчик, хватая Ореста за руку и рывком поднимая его на ноги.
Они, спотыкаясь, побежали за ней в туман. Они бежали, едва различая деревья вокруг, и вновь слышали тихий голос, только теперь казалось, что целый таинственный хор декламировал в унисон:
— Мы Творцы Музыки, мы Сочинители Снов,
Мы бродим по одиноким волноломам и сидим у уединенных источников,
Мы неудачники, мы провидцы, на нас светит бледная луна.
И все же кажется, что мы вечно будем движущей силой и зачинателями мира.
В конце концов они вырвались из плотного тумана леса и выбежали на залитую солнцем полянку под черной, нависающей скалой, высившейся у них над головами. У подножья скалы виднелся темный зев пещеры, а рядом росло дерево, и под утренними лучами солнца казалось, что его ветви были золотыми. Аттила, не сумев остановиться после стремительного бега, головой ударился о дерево и сломал одну из нижних ветвей. Девушка, стоявшая возле входа в пещеру, оглянулась, увидела, что случилось, и на ее лице мелькнула загадочная улыбка.
— Ну вот, — произнесла она, словно в чем-то убедилась. Потом посмотрела на запыхавшегося грека. — Тебе дальше хода нет, величайший друг и величайший предатель.
Орест нахмурился.
— Что ты этим хочешь сказать — «предатель»? — спросил он.
— Величайший друг до самой смерти, величайший предатель потом. — И она протянула к нему руку. — О маленький отец последнего и ничтожного, усни.
Безо всякого шума или трагедий Орест подбежал к краю полянки, туда, где на деревья падал солнечный свет, лег и тотчас же уснул.
Девушка повернулась к Аттиле, и ее улыбка исчезла.
— Это только для тебя, — сказала она, повернулась и вошла в пещеру.
Сначала Аттила не различал ничего, кроме неясного белого силуэта девушки впереди, молчаливой и летящей, словно привидение на кладбище. Но очень скоро стало так темно, что даже этого он уже не видел. Он просто шел вперед, как в пустоту, поверив, что это его судьба.
— Следуй за мной, Аттила, следуй за мной, — раздался откуда-то спереди, из темноты гор, насмешливый голос девушки. — Потому что больше ты никогда ни за кем следовать не будешь! О предводитель, о завоеватель, о великий владыка и вождь!
Мальчик ничего не ответил, но пошел следом, как было велено.
От каменных стен вокруг отражалось эхо как голоса девушки, так и множества других голосов, причитающих одновременно и в одном тоне. Они его приветствовали, голоса отражались эхом от влажных стен горы, и они страшили мальчика, потому что в них сочетались насмешка и высшее знание.
— Приветствуем тебя, Аттила, сын Мундзука, Владыка Всего и Ничего!
— О Владыка Мира от восхода до заката солнца!
— Победитель Орла и Змеи, павший в Италии!
— О Владыка Мира от пустыни до берегов Западного Моря!
Голоса становились все громче, приводили в замешательство, отдавались эхом со всех сторон, а он, спотыкаясь, шел вперед, с угрюмым вызовом стиснув зубы, иногда задевая о стены в проходах, царапая руки и ноги об острые камни в пятнах слюды. Голова его кружилась от слов, кувыркавшихся в сыром воздухе, но он был, как и всегда, полон решимости не поддаться страху или силе, не остановиться и не повернуть назад.
— Во время Семерых Спящих — Владыка Всего! — кричали, оглушая, голоса в унисон.
— Во время сотрясения Города Золота — Владыка Всего!
— Во время Последней Битвы — Владыка Всего!
Тут голоса резко замолчали, и Аттила увидел перед собой пещеру, освещенную мерцающими факелами. В центре пещеры горел костер, и в воздухе раздавался шепот единственного голоса. Голос был мягким, жалеющим, материнским, и сердце его разрывалось от его звучания, потому что он откуда-то знал, что это голос его матери.
— О Аттила, — шептал голос женщины. — О Маленький Отец Ничего!
Мальчик, весь дрожа, вышел в освещенную факелами пещеру и увидел перед собой юную девушку, протянувшую к нему руки.
Она перешагнула через костер, подошла к нему и закрыла ему большими пальцами глаза. Потом наклонилась к нему и плюнула по очереди на веки. Подняла горсть золы из костра и одула ее в лицо мальчику. Он открыл глаза и понял, что ослеп. Аттила в ужасе закричал, но она велела ему сесть.