Из разгневанной толпы чей-то голос прокричал:
— Он говорил, что его зовут Атталус или что-то в этом роде!
Только сейчас офицер заметил синие шрамы на щеках мальчика; в свете факелов они выглядели жутковато.
— Не может… — тихо начал он и повернулся к своим людям. — Парни, мне кажется, мы кое-что сможем заработать. — И снова обернулся к мальчику. — Раздевайся.
Мальчик не шевельнулся.
Офицер кивнул, один из солдат шагнул вперед, схватился за то, что осталось от изорванной туники мальчика, и сорвал ее.
Толпа ахнула Они в жизни не видели ничего подобного.
Вся спина мальчика была разрисована фантастическими узорами и завитушками, рубцами и шрамами; некоторые из них были сделаны иголкой и синими чернилами, другие — жестоко вырезаны ножом, а потом сшиты конским волосом, чтобы рубцы остались рельефными и четкими. Так делали гунны. И он не Атталус. Аттила.
Беглец…
Принцесса Галла Плацидия будет неимоверно рада его поимке. Похоже, она странным образом одержима мальчиком.
— Отлично, парни, — заключил офицер. — А вы все, — сказал он, повысив голос, — разойдитесь. Или мы вас заставим — а это больно.
Толпа угрюмо и неохотно стала расходиться. Кто-то подошел к Борасу и закрыл его лицо куском ткани. Офицер спросил, знает ли он этого человека. Мужчина кивнул.
— Значит, ты и позаботишься о трупе, — сказал офицер и повернулся к солдатам. — Так, — рявкнул он. — Назад к Палатину. И быстро!
— Маленький совет, — приветливо сказал офицер мальчику с крепко связанными за спиной руками, пока они поднимались на холм. — В следующий раз, когда будешь в бегах, постарайся не привлекать к себе столько внимания, убивая кого-нибудь.
Мальчик ничего не ответил.
— Тебе повезло, что мы оказались рядом. Они бы разорвали тебя пополам.
Тут мальчик заговорил.
— Они бы даже не подошли ко мне.
Офицер ухмыльнулся. Помолчав немного, он поинтересовался:
— А этот мужчина, которого ты уложил?
— Самооборона.
Офицер кивнул. Это и так было достаточно ясно.
— Я не собирался его убивать, — выпалил мальчик.
Офицер с некоторым удивлением заметил, что в глазах мальчика блестят слезы — не такой уж он крепкий орешек, каким пытается казаться.
Офицер еще раз кивнул.
— Все в порядке, сынок. Такое случается. Ты отлично оборонялся.
Мальчик попытался вытереть нос связанной рукой, но у него ничего не получилось. Если он начнет шмыгать носом, офицер услышит, а этого ему не хотелось.
Они повернули налево, на Vicus Longus, и вышли на долгий подъем к Палатину. Им пришлось снова проходить мимо похожего на огородное пугало проповедника, и мальчик взглянул на него с испугом, даже с ужасом.
— Псих, — бросил трибун.
— Ты христианин? — спросил мальчик.
Трибун ухмыльнулся.
— Мы теперь все христиане, сынок. Много это нам помогло.
Наконец пьяные толпы на улицах начали рассеиваться. Они все шли, и тут увидели центурию пограничных войск. Те с любопытством смотрели на странного, маленького, с торчащими волосами, полуголого связанного пленника.
— Я бы тебя развязал, если б знал, что ты не попытаешься снова сбежать, — значительно мягче сказал офицер.
— Обязательно попытаюсь.
— В этом я не сомневаюсь.
— И у меня получится.
— Тоже возможно.
Мальчик посмотрел на офицера, и они, кажется, едва заметно улыбнулись друг другу.
— Так ты что… хотел добраться до дома?
Мальчик не ответил. Вместо этого он неожиданно задал вопрос:
— А сам ты откуда?
— Ну, — сказал офицер, — отец мой тоже был солдатом, а он родом из Галлии. А я служил в Legio II Augusto, в Британии, в Карлеоне. Вряд ли ты о нем слышал.
— Слышал, — отозвался мальчик. — Это на западе провинции, пограничная крепость для защиты от силурийских племен.
Офицер удивленно рассмеялся.
— Откуда, во имя света, тебе это известно?
Мальчик не ответил на вопрос.
— А что ты делал в Британии?
Офицер вдруг засомневался — а стоит ли столько болтать? Что-то в этом мальчишке есть такое… необычное.
— Ну, моя мать из кельтов. Отец женился на ней там, так что я, надо полагать, полукровка. Но мы все кельты под римскими шкурами — во всяком случае, нам нравится так думать. Мы — я и мои парни — до недавнего времени там и служили. А потом…
— А потом император отозвал британские легионы домой? Потому что Рим попал в беду?
Придержи коней, — небрежно бросил офицер. — Рим не мой дом. Мой дом — Британия. Да и все равно, с Римом еще не покончено. Нам уже приходилось иметь дело с племенами похуже готов. Помнишь Брения и его галлов? Они разграбили сам Рим. А Ганнибал? А кимвры?