Феликс Дан
Аттила
Книга I
Глава I
Знойная летняя ночь покрывала мраком могучие волны Дуная.
Широкая, необозримая, как море, река, болотистая у берегов, даже по середине лениво катила на восток громадные массы своих вод: бесчисленные островки, густо заросшие кустарником и деревьями, преграждали им путь.
Влажный юго-восточный ветер медленно гнал по небу тяжелые тучи, закрывавшие и месяц и звезды.
Вдали на востоке каким-то мертвенно бледным, зловещим светом вспыхивала по временам молния. После таких мгновенных вспышек еще грознее казалось глубокое безмолвие ночи.
С легким рокотом и шумом теснились волны вокруг одного из островков, чуть-чуть выдававшегося над зеркалом вод. Низкие, тонкие берега его покрыты были высоким камышом, который переходил мало-помалу в густой ивняк и колючий волчник. Из деревьев на нем росло всего лишь две-три ивы, не очень высоких, но чрезвычайно толстых, с фантастическими отростками на верхушках, сучьях и стволе.
Кругом было темно, пустынно и тихо. Лишь изредка всплеснет рыба-хищница, вынырнувшая из глубины в погоне за добычей, и снова исчезнет, оставив небольшой круг на поверхности. И снова все тихо.
Вот из кустарника левого берега реки с громким, пронзительным криком тяжело поднялась большая птица. Медленно пролетая над островком, она спустилась было на одну из старых ив, но вдруг с новым еще более громким криком высоко взвилась на воздух и, круто повернув в сторону, быстро исчезла во мраке.
Между тем в кустах на островке что-то зашевелилось. Какой-то человек, скрывавшийся до сих пор под ветвями кустарника на самом берегу, теперь немного приподнялся.
— Наконец-то! — тихо произнес юношеский голос. Юноша хотел было выскочить.
Но другой человек, вместе с ним скрывавшийся в чаще, потянул его за руку, прошептав:
«Тише, Дагхар. Кто знает, кто спугнул цаплю, может быть, и шпионы».
С левого берега реки к островку быстро неслась лодка. Четыре весла опускались и поднимались без малейшего шума. Вот она, искусно повернутая на ходу, врезалась уже в густой камыш кормою вперед. Зашуршали жесткие стебли, скользившие по бортам ее, зашелестели их перистые верхушки.
Оба гребца выпрыгнули на берег, вытащивши за собою лодку.
Ожидавшие их на острове между тем поднялись. Они молча подали прибывшим руки, и все четверо, не сказав друг другу ни слова, направились в вглубь острова.
Наконец, старший из тех двоих, которые ждали на острове, остановился. Он поднял голову, отбросил назад длинные седые волосы, выбивавшиеся из-под шлема, и сказал со вздохом:
— Подобно разбойникам должны мы сходиться здесь ночью, как будто замышляя что-то недоброе.
— А между тем дело идет о благороднейшем из подвигов — об освобождении, — воскликнул стоявший рядом с ним юноша, сжимая в руках копье.
— Смерть носится над нашими головами, — прошептал младший из вновь прибывавших, расправляя бороду, которою влажный ветер хлестал его по лицу.
— Смерть носится всюду и всегда над смертными, граф Гервальт, — возразил его товарищ. Его голос звучал твердо и уверенно.
— Прекрасно сказано, король Ардарих! — воскликнул юноша.
— Только какая смерть — вот в чем вопрос, — прибавил человек с длинными седыми волосами.
— Это правда, король Визигаст, — подхватил Гервальт. — И меня ужасают те муки, среди которых мы умрем, если только он узнает, что мы собрались здесь.
Он содрогнулся.
— Но ведь он не всеведущ! — вспыхнул юноша.
— Думаю, что и Вотан и то не всеведущ, — заметил седой король.
— Однако дождь слепит глаза, — сказал Гервальт, плотнее натягивая темный плащ на свои широкие плечи. — Пойдемте и станем там под ивой.
Они направились к ивам, и все четверо скрылись под ветвями самой развесистой из них.
— Начинай, король ругов, — предложил Гервальт, — и кончай скорее. Горе нам, если мы до рассвета не успеем снова быть в безопасном месте. Его всадники, его шпионы следят и караулят всюду. Безрассудно я сделал, что согласился сюда приехать. Я решился на эту опасную, рискованную поездку только потому, что глубоко уважаю тебя, король Визигаст, как друга моего отца, и что ты, король Ардарих, двадцать лет тому назад вручил мне меч. Кроме того, я хотел предостеречь вас обоих… Когда мы плыли сюда по темной поверхности реки, медленно катящей свои волны, мне казалось, будто мы едем в подземное жилище Гелы.
— В жилище Гелы попадают только трусы, которые боятся смерти, — вскипел юноша, с гневом встряхнув своими темными курчавыми волосами.