— Это желтогрудый черный дрозд, — объяснила Альбрун.
— Та самая птица, которая может сделать невидимой себя вместе с гнездом.
— Да! да! Ведь это заколдованный королевич! Заколдован он за то, что подсмотрел, как прекрасная богиня Остара купалась в глубине леса.
— Он не должен был разбалтывать того, что видел.
— Невольный восторг звучит еще в его голосе.
— Впрочем, девушка, родившаяся в день Водана, может освободить его…
— Если только поцелует с любовью в золотистую головку…
— Трижды!
— Птицу! Да ведь это могла бы сделать даже самая строгая девушка не правда ли, Ильдихо? — спросила Альбрун.
— Да, но если бы ты была на месте этой девушки, то думала бы не о птице, — заметила со смехом Ганна — Когда он стряхнул бы с себя перья и клюв…
— Ну, тогда наступила бы его очередь целовать.
— Вы болтливые дети, — строго остановила их Ильдихо. — Что это вы говорите так громко о поцелуях! Удивляюсь, как это вам только не стыдно!..
— Ну, пока говорят о поцелуях в шутку…
— Так еще не думают серьезно о поцелуе одного…
— О котором не говорят ни слова!
Ильдихо немного нахмурилась и сжала губы. Ганна это заметила. Она предостерегла подругу, дернув ее за черный локон.
— Подождите здесь, — сказала Ильдихо, — вот на этой моховой скамье. Моя гирлянда готова. Пойду, возложу ее на то место, где берет начало источник. Я дала обет.
— Источник посвящен Фригге и обладает даром глубоких прорицаний, — сказала Ганна серьезно. — Пусть идет одна… Не станем подсматривать! — Она схватила за плащ Альбрун, которая собиралась было наблюдать за госпожой, и усадила рядом с собой на скамью.
Глава IV
Быстро шла Ильдихо, постоянно наклоняясь под ветвями, с обеих сторон нависшими над узкой, едва заметной тропинкой, покрытой мхом.
Все дальше и дальше углублялась она в лес, чаще росли здесь деревья, скупее сквозь их листву проникал солнечный свет…
Скоро достигла она цели — того места, где, как живое существо, таинственно из темных недр земли с пеной вырывался ключ.
С незапамятных времен был он выложен красивым темно-красным песчаником, который в изобилии доставляла лесная почва.
На верхнем камне этого безыскусственного сооружения была высечена надпись, гласившая: «Этот живой источник обложил камнем в честь Фригги мирный гость, благочестивый князь наездников-ругов. Фригга, сдружи с нами женщин в нашем жилище!» — Камень был обвит плющом, среди темных листьев которого резко выделялись большие голубые колокольчики. Венок весил здесь уже целую неделю, но, постоянно обдаваемый водяной пылью источника, вполне сохранил свою свежесть.
Ильдихо опустилась на колени, положивши возле себя на мох буковую гирлянду. Затем, осторожно снявши с камня плюшевый венок, она ослабила связки, соединявшие обе его половинки, не разрывая их совсем, и, вставши, сказала задумчиво, серьезно и торжественно: «Фригга, я спрашиваю! Венок пусть предскажет будущее. Направо пусть течет его жребий, налево пусть бежит мой! Фригга, я спрашиваю!» — С этими словами она бросила венок в воду.
С напряженным вниманием следила она за ним. Обе половинки лишь недолго плыли вместе — вдруг они разорвались: одна, поплывшая направо, быстро понеслась, погрузилась в воду и исчезла, другая, понесшаяся налево, сразу остановилась, зацепившись за темный камень, острием выдававшийся со дна реки. Напрасно, подхватываемая сильным течением, старалась она освободиться: крепко держал ее черный камень, и самый красивый из голубых цветков, бывших на ней, погрузившись в воду, казался утопающим…
Девушка, вся подавшись вперед, так внимательно наблюдала за судьбой венка, что и не заметила, что кто-то быстро шел к ней из глубины леса. Правда, шаги были осторожны и не слышны на мягком мху. То была легкая походка опытного охотника, привыкшего подстерегать и дальнозоркую рысь и чуткого тетерева.
Она только тогда узнала или, скорее, угадала того, кто так неожиданно явился, когда тень его упала из-за ее спины на светлую поверхность ручья.
— Это ты! — сказала она, быстро обернувшись. На щеках ее вспыхнул румянец.
— Что так печальна? — спросил прекрасный, стройный юноша, ростом несколько повыше ее. Он наклонился вперед, держась за рукоять охотничьего копья. — Что ты так усердно рассматриваешь?.. А, вижу. Там висит, зацепившись за камень, цветок, а там ниже несется по воде, крутясь, плющ. А знаешь ли, почему? Потому что венки не имеют воли. Они должны терпеть все, к чему принуждает их сила? Но сердца, но люди свободны. Я помогу этому цветку. — Впрочем, посмотри — этого не нужно! Он сам освободился и радостно плывет далее. А там, на корне ивы — ты видишь? — снова цветок соединился с плющом и они вместе плывут далее?