Блейд мрачно покачал головой, предчувствуя очередную кровавую резню. Конечно, войска силангутов обречены, и он сам, как положено опытному полководцу, сделал для этого все возможное, прибыв в нужное время и в нужное место. Но душа у него не лежала ни к предстоящему сражению, ни к этой войне вообще! Неужели кантийские полчища доберутся и до Бартама - сказочного Бартама, последнего островка независимости среди цивилизованных стран Ханнара?
Нет, этому не бывать! С угрюмой улыбкой он вспомнил о плотном свитке бумаги, хранившемся в его багаже как самая большая драгоценность. Там стихотворная лоция, поэма-путеводитель по Огненным Землям, почти вдвое длиннее той, что поведал ему старый ха'дро. Блейд трудился над второй ее частью по вечерам две недели, пока в Харсе оснащалась его флотилия, и был готов поставить свою голову против медного финареотского дельфина, что все получилось вполне правдоподобно. Пусть Гинна Пал проверяет путь до Небесного Озера, пусть убедится, что ни в чем нет ни ошибки, ни ловушки! Все изложено точно: секретные знаки, тайные водоемы, зыбучие пески и местонахождение самого Фар'лона, ключа к Бартаму! Да, все точно, кроме одного: ни слова о бронзовых вратах и стражах, готовых спустить воду в песок при виде огромной армии.
Затем Блейд подумал, что этот свиток с поэмой, сотворенной вместе со старцем Хирамом, лучшее доказательство его бартамского происхождения. Кто, кроме настоящего бартамца, великого воина и мага, мог знать дорогу через пустыню? Только силангутские ха'дро, готовые остановить сердце, но не выдать своих тайн... Значит, он, Ричард Блейд, становится незаменимым для кантийского воинства; он, и только он может провести непобедимую армию Фраллы Куза к рубежам легендарных восточных земель, доставить туда всех этих аттил, больших и маленьких, в целости и сохранности. Интересно, по какой причине он это сделает? Кто из неведомых бартамских владык оскорбил его, настолько обидел, что он решился на такое предательство - вернуться на родину с огромной чужеземной армией? Мрачная усмешка снова заиграла на губах Блейда; на сей счет у него были заготовлены самые душещипательные истории в духе Старшей Эдды, сказания о Нибелунгах и средневековых рыцарских романов.
Он поймал на себе взгляд Мака и свирепо оскалился в третий раз - пусть его адъютант думает, что доблестный спарпет и хозяин тешит душу мечтами о предстоящей бойне. Ха! Скоро его станут бояться и почитать больше, чем самого грозного Гинну Пала, не говоря уж об императоре! Об этом недоноске Фралле Кузе, который полностью находится под башмаком у своей супруги! Впрочем, Блейд полагал, что на данное обстоятельство ему обижаться не стоит.
Киль "Урагана" зашкрябал по песку, и странник, очнувшись от дум, велел спускать с борта широкие трапы и выводить лошадей. Сам он первым сошел в воду и первым ступил на землю Конта Силангут. Высадка началась.
* * *
Солнце еще не успело подняться на ладонь над восточными холмами, а конники ситалла уже выстроились плотными квадратами за пляжем, на травянистом берегу. Они стояли по текадам, как на смотре, учиненном не так давно Гинной Палом: текада на вороных лошадях, текады на саврасых, каурых, пегих, серых, белых, гнедых, и снова на вороных и саврасых... Сверкали нагрудники легких доспехов, блестели шлемы, из подвешенных к седлам колчанов торчали оперенные кончики стрел, кривые сабли напоминали серебристые полумесяцы. За восемнадцатитысячным отрядом конницы темнели столь же плотные рангары стрелков и легковооруженных пехотинцев; остальные части, не столь подвижные, еще высаживались на берег.
Блейд вызвал к себе атара Хэмба и двух кантийских офицеров, командовавших катафрактами и меченосцами. У каждого из этих двоих было по рангаре - шесть тысяч панцирных бойцов.
- Ты, Хэмб, - он взглянул на вождя альбагов, оглаживавшего длинные усы, - немедленно вышлешь половину своего отряда - всех, кто высадился к холмам. Двигаться левее на ниррат столба дыма, перевалить через эти пригорки и ударить силангутам во фланг! Катафракты почти все уже на берегу, они поддержат атаку. Понятно? - он взглянул на рангара тяжелой конницы, и тот важно кивнул. - Во втором эшелоне пойдут оставшиеся альбаги, меченосцы и десять тысяч легковооруженных. Три тысячи пусть останутся здесь прикроют корабли и помогут Огненосцам выгрузить боевые машины. Мак, этим займешься ты, - Блейд бросил взгляд на адъютанта. - И чтобы все катапульты были на суше к полудню и готовые к стрельбе!
Макрон Сирб вскинул руку в воинском салюте. Его квадратное лицо казалось непроницаемым; ни звуком, ни движением он не возразил хозяину, оставлявшему его у кораблей, когда в нескольких нирратах вот-вот разгорится битва. Мак был настоящим офицером, исполнительным и надежным; можно было не сомневаться, что к полудню все огненосное воинство окажется на берегу.
Атар Хэмб прочистил горло.
- Скажи, спарпет, должен ли я возглавить первый десяток тысяч своих парней?
- Нет. Пусть их ведет рангар, а ты проследи за высадкой. Потом - в атаку, вместе с меченосцами! Нанесете удар вон туда, на три ниррата к северу от дымного столба, - Блейд вытянул руку, показывая примерное направление. - Я беру всю конницу ситалла и пять тысяч кланибойнов, попытаюсь обойти силангутов сзади и ударить по тылам. Все ясно?
Руки военачальников взлетели в салюте. Отпустив их, странник повернулся к трем предводителям ситалла, застывших на своих маленьких лошадках словно конные статуи.
- Хоп, поведешь своих в центре, за мной; Шас - слева, Кин - справа. Достигнем гребня и останавливаемся. Атака - по моему сигналу. Вперед!
Он пришпорил своего крупного жеребца и поскакал к холмам. Мягкие удары тысяч копыт за спиной сливались в мерный гул, напоминавший рокот океанского прибоя. Оглянувшись, Блейд увидел - в разрыв между колоннами Хопа и Шаса, - как пешие стрелки, стараясь не ломать строя, бегом двинулись за конницей. Им надо было преодолеть всего две-три мили в хорошем темпе, и он надеялся, что руки кланибойнов не будут дрожать, спуская тетивы.
Бьющий в лицо ветер охладил его. Впрочем, даже сейчас, бросив в атаку стремительную лаву степной конницы, он не испытывал ни привычного возбуждения перед битвой, ни, тем более, ярости или гнева. Он даже не собирался обнажать свой меч и рубить головы несчастным силангутам - в конце концов, для этого у него имелось восемьдесят тысяч мечей, сабель и пик. Да еще вдвое больше - у Мантула Скрима!