На земледельческой ступени палестинец, албанец, чечен, чиаппу (в Мексике), тамил (Индия, Шри-Ланка), курд (Турция) привык чувствовать себя как-никак хозяином своего клочка земли, своего дома, своего небольшого стада овец, уважаемым главой семейства. Он жил в обществе с устоявшимися традициями, где у него было ясно очерченное место, ясные представления о долге перед семьей, соплеменниками, Богом. И вдруг этот надежно устроенный мир начинает разваливаться, как карточный домик. Над головой его пролетают сверкающие лайнеры, по дорогам мчатся стремительные автомобили, заезжие туристы снимают его японскими камерами, как смешную диковину. Телевизор, кино, радио поют ему о чудесах заморской жизни. Его собственные дети, подрастая, только и мечтают о том, чтобы удрать из-под бедной родительской крыши. Он и сам был бы рад вкусить от всех этих чудес и новшеств. Но как?
Мыть улицы чужих городов, как курды в Германии? Что ждет его в чужой стране? Подневольный труд на фабрике, полная зависимость от нанимателя, страх потерять работу, унизительная утрата авторитета в собственной семье, где жена вдруг может заработать больше него и начать командовать им и помыкать?
В 1960-е годы мне довелось побывать в Югославии. И в Косово я видел, с какой затаенной злобой смотрели албанцы со своих телег, запряженных волами, на сербов, обгонявших их в своих "фиатах" и "вольво". Тридцать лет спустя такие же взгляды я ловил на лицах палестинцев в Израиле. Почему-то на их территориях мы видели множество недостроенных домов с торчащей арматурой. Начинают строить, не умея рассчитать, хватит ли у них денег закончить? Делают ошибки в строительстве? Какие же чувства могут у них вызывать сверкающие огни новых кварталов вокруг Иерусалима, цветущие курорты, широкие шоссе? Даже в сельском хозяйстве израильтяне ушли далеко вперед, перейдя на орошение при помощи подземных шлангов — каждая капля воды достигает корней оливкового дерева. Палестинцы же пытаются поливать по старинке и жалуются в ООН, что им не хватает воды.
Наглядное неравенство вызывает возмущение и тоску в душе любого человека. В душе гордого человека оно вызывает слепую ярость. И именно эта слепая ярость питает сегодня террор, восстания, взрывы, стрельбу.
В эпоху предыдущего скачка оседлые государства пытались умерить военный пыл нападавших кочевников, посылая им "подарки" — замаскированную дань. Такую дань получали гунны от Китая, славяне от Византии, крымские ханы — от московских царей. Точно так же и в наши дни индустриальные страны пытаются задобрить Третий мир продовольственной помощью, займами (часто без отдачи), технологией. Но ни в древности, ни сегодня эти подарки не достигали цели. Древний кочевник кидался на стены крепостей с той же самоубийственной решимостью, с какой сегодняшний палестинец ведет грузовик с взрывчаткой на американскую казарму или "Боинг" — на Международный торговый центр.
Другая сходная черта: внутренний раскол у народов, вступающих в индустриальную эру. Противоборство между галльскими племенами, между южными гунну и северными, между вестготами и остготами было не менее ожесточенным и долгим, чем противоборство между Мао Цзедуном и Чан Кайши, Северной Кореей и Южной, Ханоем и Сайгоном.
Как правило, именно в момент переходного скачка рушатся традиционные устои общества, возникает вакуум власти — а это идеальный момент для различных экстремистских групп объявить себя спасителями отечества, захватить полный контроль над народом и государством. Именно так обрели силу красные кхмеры, Организация освобождения Палестины, Тамильские тигры, Сияющий путь, талибы и пр. Для такой воцарившейся группировки наилучшим оправданием их господствующего положения является состояние войны. Поэтому-то они будут противиться любым шагам, ведущим к настоящему миру. Непонимание этого простого факта и ведет ко всем опасным нелепостям международной политики и дипломатии наших дней.
Печальная истина состоит в том, что "мирные переговоры" с народом, находящимся под контролем экстремистской группы, невозможны. Наступление мира сбросит экстремистов с командных высот на дно общества. Это будет означать для них не только утрату власти, но весьма часто — и физическую гибель. Ибо они успели уже принести столько горя своему народу, что месть не заставит себя долго ждать. Для лидеров палестинцев, албанцев, тамилов, курдов, чеченцев принять даже самые выгодные условия так же невозможно, как было невозможно для Аттилы, Чингиз-хана, Тамерлана приказать своим воинам отложить мечи и взяться за ручки плуга.