– Благодарю вас, мсье Шоу, – спокойно сказала она и с облегчением вздохнула.
Пока он укладывал чемодан и велосипед под брезент, Лизетт проворно взобралась на сиденье, словно боялась, что он передумает.
Поднявшись на козлы, он взял в руки поводья и бросил на нее быстрый взгляд. Девушка, не шелохнувшись, сидела, глядя перед собой в темноту, сжимая в руках дамскую сумочку.
– Мое имя вам известно, – сказал он. – А вас как зовут?
Она ответила. Он кивнул, не пытаясь продолжить разговор, и Лизетт была благодарна ему за это. Ей требовалось время, чтобы решить, что делать дальше. Вокруг стояла необыкновенная тишина. Наверное, в эту минуту там, в городе, горели огни, звучала музыка, веселились люди, а здесь менялась ее жизнь, и неизвестно, когда она снова увидит Париж.
Глава 4
Они ехали по проселочной дороге, освещенной лунным светом. Даниэль изредка поглядывал на свою спутницу. Девушка сидела рядом с ним, глядя вперед. Лишь один раз она прервала молчание, спросив имя коня.
– Его полное имя – Принц гор, – ответил он. – Не знаю, почему его так назвали, но иногда он делает такие прыжки, будто вспоминает лучшие дни своей жизни. Я приобрел его в Англии и не расстаюсь с ним последние два года, как начал гастролировать по Франции.
Лизетт кивнула, но ничего не сказала. Вскоре она начала клевать носом. Бедняжка боролась со сном, но иногда засыпала, заваливаясь на плечо Даниэля, а ее шляпка сбивалась набок.
Он старался не беспокоить девушку, но после трехчасовой езды вынужден был остановиться, потому что и сам нуждался в отдыхе.
Девушка мгновенно проснулась, заметив, что ее лицо наполовину закрыто сбившейся набок шляпкой. Лизетт сорвала ее, тревожно озираясь по сторонам.
– Где мы?
– Недалеко от главной дороги. Я должен немного поспать. Если хотите, можете лечь на сиденье. Я дам вам одеяло.
– А вы где будете?
– Отдохну прямо на земле, здесь неподалеку.
Лизетт успокоилась. Даниэль распряг Принца и привязал к дереву, стоящему у поросшей травой обочины, достал из фургона мешок в красно-синюю полоску и, вынув из него одеяло и подушку, протянул их Лизетт. Расстелив на земле другое одеяло, сам улегся внизу. Как всегда, заснул, едва положив голову на подушку.
Лизетт, устроившись на кожаном сиденье и мягкой подушке, долго не могла уснуть. Она испытывала не меньшее возбуждение, чем несколько часов назад, когда, выбежав из замка в сад, совершила ту злосчастную прогулку, которая закончилась для нее такой катастрофой. До того как ее сморил сон во время езды, она строила планы на ближайшее будущее, но теперь ей пришлось пересмотреть ситуацию. Она понимала, что, как только в замке спохватятся и обнаружат ее исчезновение вместе с чемоданом и прочими вещами, Изабель придет в ярость. Не приходилось сомневаться, что она поставит всех на ноги, чтобы найти Лизетт, И не потому, что ее заботило благополучие падчерицы, а потому, что разразится скандал. Подумать только! За неделю до свадьбы невеста сбежала из-под венца! Что касается Филиппа, он, конечно, будет в полном замешательстве, не понимая, что могло вызвать такой беспрецедентный поступок со стороны его бывшей невесты. Позднее, когда поиски безрезультатно закончатся, он, разумеется, придет в бешенство. Нетрудно представить, как будет уязвлено мужское самолюбие, когда его, обманутого жениха, поднимут на смех и приятели, и недруги.
Лизетт вспомнила, как отец решительно предостерегал ее, он считал Филиппа черствым, бездушным человеком, не достойным ее внимания, а тем более любви. Что же такое знал отец о ее будущем женихе? Джоанна никогда плохо не отзывалась о Филиппе, но и не приветствовала их роман. Лизетт вспомнила один случай. Она видела, как Филипп отдавал карточный долг одному из своих друзей, который в шутливой манере учил его быть более осмотрительным в игре:
– Ты слишком азартен, Филипп. Не забывай, сколько игроков теряли замки и состояния за карточным столом.
Филипп знал, что Лизетт слышала этот разговор. Тогда она не придала ему значения – многие молодые люди ее круга увлекались карточной игрой. Теперь же спрашивала себя, не потому ли он стал так настойчиво ухаживать за ней, когда узнал, что скоро она станет наследницей солидного состояния? Филипп любил деньги и беспечную разгульную жизнь. Сейчас она ясно понимала, что у него с Изабель был давний роман. Как же они должны были радоваться, что он женится на богатой невесте!
Ее снова охватило бешенство. Лизетт сознательно растравляла в себе злобу, иначе ярость сменилась бы невыносимым отчаянием от потери любимого и предавшего ее человека.
Она все время думала о случившемся. Вероятно, через пару дней Изабель сочинит историю о мнимой болезни падчерицы, чтобы выиграть время, пока беглянку не найдут. Вначале она и Филипп вряд ли догадаются об истинной причине ее исчезновения. Потом досада сменится яростью. Со временем все прояснится, они узнают настоящий мотив ее бегства.
Свою долю отцовского наследства, назначенного ей после окончания школы, Лизетт могла получить в любом отделении банка, чтобы обеспечить себе благополучную жизнь, но тогда сразу же обнаружили бы ее местонахождение. Изабель имела законное право силой вернуть ее в дом до достижения совершеннолетия.
Лишь после того как ей исполнится двадцать один год, она может на законных основаниях вернуться в дом своей бабушки в Лионе, который она любила больше всего на свете. Хорошо бы оказаться в Лионе сейчас, но именно там ее проще всего могла найти Изабель. Нельзя поддерживать связь с Джоанной и другими подругами. Лизетт не хотела вынуждать их лгать, если их спросят о том, где она.
Облокотившись на сиденье повозки, Лизетт наблюдала за спящим внизу странствующим артистом. Она сильно рисковала, пустившись в дорогу с совершенно незнакомым человеком. Ведь он мог ее ограбить, изнасиловать или даже убить. Но почему-то он вызывал у нее доверие, производил впечатление простого работяги, хотя и занимающегося диковинной профессией, и она не испытывала перед ним никакого страха. Лизетт улыбнулась. Он не подозревал, что не избавится от нее ни завтра, ни послезавтра.
Лизетт опять улеглась и крепко заснула.
Она проснулась, когда уже рассвело. Девушка мгновенно вскочила, ослепленная лучами солнца, струившимися через листву деревьев, на которых уже вовсю распевали птицы. Вспомнив все, что случилось вчера, она снова ощутила острую боль. Как у нее не разорвалось сердце, спрашивала себя Лизетт. Как она это выдержала и не сошла сума?
– Как спали? – спросил Даниэль Шоу, появившись у фургона с закатанными до локтей рукавами рубашки.
– Лучше, чем ожидала, – призналась Лизетт, поправляя выбившуюся прядь волос и закрепляя ее заколкой.
– Я починил ваш велосипед. Поломка была несерьезной, так что можете ехать на нем дальше, когда доберемся до города.
Он достал чемодан и поставил его рядом с ней на сиденье.
– Думаю, он вам еще понадобится. Сейчас половина шестого. Хотелось бы выехать не позже шести. Здесь за деревьями есть небольшой ручей. Можете там умыться. – Кивком головы он показал, где находится ручей. – А я приготовлю завтрак, поджарю на костре яичницу с помидорами и ветчиной. Огонь я уже развел, так что поторопитесь.
Открыв чемодан, она, прежде всего, посмотрела, не разбилось ли стекло на фотографии бабушки, ведь вчера и порыве ярости она сильно швырнула чемодан о фургон. Правда, ничего подозрительного после удара не услышала, но сейчас облегченно вздохнула, убедившись, что ничего не разбилось. Достав туалетную сумочку и щетку для волос, Лизетт удалилась к ручью. Вода была ледяная и очень взбодрила ее.
Лизетт, разумеется, слышала об английском завтраке – жареный бекон с яйцами, но не ожидала, что будет поглощать его с таким аппетитом. Она даже не представляла себе, как проголодалась. И съела три ломтика бекона с толстым куском хлеба, выпила кофе из белой, слегка облупленной эмалированной кружки. Он показался ей необыкновенно вкусным.
Когда они снова тронулись в путь, Лизетт сообщила Шоу о своем решении.