Отец расспрашивал о родственниках — о тех, кто умер, он знал, но оставшиеся, теперь пожилые, близкие его очень интересовали. Когда его старшая племянница Иза появлялась в скайпе, он даже украдкой смотрел на неё из-за двери. Сказал, что стала толстая, но в целом молодец. Правильно, что ездит отдыхать и всем интересуется. Когда Ира указала ему на совершенно не тронутый временем рассудок Изы, он спокойно ответил, что и не удивляется, ведь не в кого маразметь. Несколько раз он порывался сам подойти поговорить с ней, настаивал, что имеет право, но Ира не позволяла:
— Пап, ну как можно думать только о себе? Тебе, понимаю, хочется поговорить… но поставь себя на её место. Это же шок! Как ты ей будешь объяснять? Стоит ли оно того?
Папа прекращал настаивать, но Ира знала, что в следующий раз он опять начнёт. От деятельности Алининого брата Эрика он был просто в восторге:
— До сих пор работает? Вот так и надо! Зря он, конечно, в Израиль поехал, надо было в Америку.
— Пап, ну почему ты всегда столь уверен в своём мнении? Почему не в Израиль?
— Потому что Америка перспективнее.
— Да с чего ты взял? Израиль — родина высоких технологий. Эрик — научный руководитель серьёзных лабораторных исследований. Работает над созданием батарей к космической технике.
— Ну, правильно, он же наш выпускник. Я не удивлён.
— Да не про это сейчас речь, а про Америку и Израиль.
— Сама знаешь, какой ужасный в Израиле климат и как там неприятно жить. Сама почему-то уехала в Америку.
Папа говорил это таким тоном, что дальнейшее продолжение спора казалось бессмысленным. «Это так, потому что он так считает! О чём тут говорить? А те, кто не согласны — они просто не понимают». В этом был весь папа. И он, разумеется, не изменился. Когда Ирина начинала раздражаться папиной упёртостью, она сама себя одёргивала: вот и хорошо, что он прежний. Если бы изменился, он был бы уже не её Мелихов, не тот, который был ей так нужен.
С Алиной всё обстояло сложнее. Отец был категоричен: пусть немедленно приезжает!
— Пап, не всё так просто. Во-первых, Алина не хочет…
— Не хочет потому, что плохо приглашаете. Я вот звал свою сестру из Казани, так она всегда у нас подолгу жила.
— Ну что за бред — сравнивать твою сестру с Алиной? Лида жила у нас на кухне на раскладушке, сидела у окна, уставившись в одну точку. А когда ты её поселил с Любой, они и вовсе через пару месяцев переругались. Забыл?
— Ты зачем мне это говоришь?
— А затем, что не факт, что Алине будет с нами хорошо.
— А сейчас ей хорошо?
— Ей плохо, но может быть ещё хуже.
— Глупости говоришь. Ты, кстати, сказала — во-первых, а во-вторых?
— Есть проблемы со статусом. Что с тобой это обсуждать! И потом — проблема твоего присутствия.
— Что?
— То! Не хватало Алине ещё и твоё возвращение переваривать. Не слишком ли это для неё будет?
— Ты вот меня в эгоизме всё время обвиняешь. Да ты сама эгоистка! Только и думаешь, как ты будешь Алине про меня объяснять. Так и объяснишь, как есть. Ты бы лучше о ней думала. Бедная девка. Да что ты вообще можешь знать об одиночестве! Не будет ей с нами хуже. Я знаю, что говорю. Сам ей позвоню, если ты не хочешь. Поняла меня? Я найду, как её убедить.
Ирине казалось, что отец сам Алине звонить не будет, но до конца в этом уверена она быть не могла. Чёрт его знает, с него станется. Возьмёт и позвонит. И тогда может статься, что их налаженная спокойная жизнь превратится в ад. С ним самим ещё только начало устанавливаться хрупкое равновесие, а тут Алина, с которой не всё будет гладко. Мелихов забыл, как сам с племянницей не ладил, как она на него обижалась? Какое всё-таки у отца счастливое качество — помнить то, что сейчас ему важно, и напрочь отбрасывать ненужное и нежелательное. У неё так не получалось. Может случиться так, что в итоге Алина к ним всё-таки выберется, не насовсем, а просто в гости, но что это меняет? Мелихова-то она всё равно увидит! И что будет? Ирину не покидала тревога, и она попробовала поделиться своими опасениями с Федей: