Они плавно поехали вниз. Ирина видела, как отцовские руки прямо-таки впились в руль, плечи его поднялись, тело подалось вперёд. Она взглянула на его лицо: бледный, закушенная губа. Вся его неестественная поза говорила о крайнем напряжении, машина ехала медленно, нога Мелихова оставалась на газе. Машина замедлялась, но Ира видела, что на тормоз он не жал, тормозил он, как он сам сказал, газом. Федя тоже когда-то учил её так делать, но Ирина не очень поняла — зачем ей учиться таким премудростям! «Дедушка, осторожно, вдруг нас вниз понесёт», — Марина тоже беспокоилась. «Марин, успокойся, уже не понесёт», — было видно, что отец и сам немного успокоился, поняв, что справляется.
Через минуту они были уже внизу. Марина пересела за руль, потому что на шоссе отца могла остановить полиция. Когда у Марины не получилось тронуться, Мелихов не стал давать ей советы, как сдвинуться с места. Он молча вышел, вытащил из-под задних сидений резиновые коврики и подложил их под передние колёса. Марина выехала на более-менее наезженную колею, и он вернул коврики на место. «Надо бы нам верёвки отвязать, да ладно… так доедем. Надо же ещё домой вернуться», — Мелихов явно расслабился.
Дорога к госпиталю была расчищена и посыпана песком. Снег вообще начал таять, и к врачу они попали довольно быстро. Даже в неотложке ждать пришлось совсем недолго. Папа, быстро устав от Наташиного хныканья, от больных и беспокойных людей и их родственников, сказал, что пойдёт пройдётся, что ему здесь делать нечего. Взял Ирин телефон и попросил ему позвонить, когда они будут готовы ехать домой. «Ну, естественно, к врачу папаня не пойдёт. Орущих детей и нервную обстановку больницы он никогда не любил», — Ира сразу вспомнила, что в аналогичной ситуации, когда он отвёз маленькую Марину с загадочным приступом, который оказался аппендицитом, в больницу, он тоже удалился.
Доктор совершенно не удивился, что они решили ехать в больницу, даже сказал, что при травме глаза, особенно у ребёнка, «никогда не знаешь, даже если кроме опухоли и покраснения ничего не видно, зрение может ухудшиться позднее, и с этим шутить нельзя». Оказалось, что у Наташи слегка повреждено веко, но роговица не тронута, зрачок тоже, слава богу, не повреждён. На свет Наташа реагировала нормально, а главное — нет отслоения сетчатки. Марина спрашивала, что делать, но врач ничего не посоветовал, само пройдёт. Предупредил, что глаз какое-то время может слезиться. Марина порывалась что-то ещё спросить, но доктор устало им улыбнулся и попрощался. Действительно, приёмный покой был переполнен больными, их и так приняли без очереди. В зале были и другие дети, но Наташа была одна такая маленькая.
Домой они вернулись без приключений. Маринин бульвар изрядно подтаял, но Мелихов никому из них руля не доверил, сам доехал до самого гаража, в который, правда, ему въехать не удалось. Так и оставил машину враскоряку на подъездной, покрытой льдом, площадке. «А может, нам опять коврики подстелить?» — заикнулась было Ира, но отец отрицательно покачал головой. Было видно, что он очень устал, миссия была выполнена, и попусту суетиться он уже не хотел.
Дома Ирина пыталась поговорить с ним про его подвиг:
— Пап, как ты это делал? Знал, как надо?
— Знал, наверное, но все мои действия были на автомате. Я же всю жизнь по снегу в Москве ездил. Забыла? Ах, чёрт, верёвки у них в гараже оставил. Как снял, так и бросил. Они, наверное, стёрлись. Федьке новые придётся покупать.
Мелихов сказал это с деланой досадой, но было видно, что никакие верёвки его сейчас не интересуют. Пусть Олег их сам снимает, а с него хватит. Вечером Ирина рассказывала Феде о том, что сегодня случилось, он ахал, ужасался, восхищался, о чём-то спрашивал, но отец этот разговор поддерживать не хотел. Вечером позвонила Марина, чтобы им сказать, что Наташе лучше и она уснула. Потом захотела поговорить с дедом.
— Пап, Марина что-то хочет тебе сказать.
— Что ещё?
— Не знаю, может, хочет тебя поблагодарить.
— Нечего меня благодарить. Скажи ей, что я устал…
Когда они уже смотрели телевизор, позвонил Олег и сразу позвал деда. На этот раз он трубку взял. Ирина не слышала их разговора, Олег, скорее всего, благодарил отца за помощь и восхищался его действиями. Папа всё повторял: «Ну ладно, ладно тебе. Что ж я такого особенного сделал? Не преувеличивай». И потом уже менее серьёзным тоном: «Ну, бабы, что с них взять! Раз надо — значит надо. Да, съехал. Я ж не баба».
Ох уж этот папашин сексизм, хотя на этот раз Ирине то, что он сказал про баб, не было обидно.
Февраль только ещё начинался, а ребята затеяли разговор, что надо что-то делать с Днём Благодарения. Надоело, мол, застолье у Лили в доме, традиционная пресная индейка и картофельное пюре. А давайте-ка вместо этой скучищи поедем в тёплые края на каникулы! Сгоряча стали предлагать Мексику, но от этого пришлось немедленно отказаться, потому что с дедом за границу ехать было невозможно. Ему и билет на самолёт бы без документа не продадали. Поэтому Олег снял большую виллу в Сан-Диего. В Сан-Диего должны были лететь все, а Феде поручили ехать на машине с дедом и Ириной. Далеко, но сойдёт, если воспринимать поездку как приключение.
Олег всем прислал фотографии морского курорта: лазурные бассейны, уютный морской пляж с мелким песком, пять спален, гостиная. Можно было листать фотографии и наслаждаться предвкушением поездки. Отец, конечно, никогда такого не видел. Ирина начала было ныть, что там слишком жарко, что купаться она не будет, что ей там нечего делать, но отец решительно пресёк такие разговоры. «Вечно ты всем недовольна. Ребята как лучше хотят, а ты…» — сам Мелихов с удовольствием всматривался в яркие рекламные фото: центр города в дневном и ночном освещении, отдельно — Квартал газовых фонарей с ночными клубами, какой-то Парк Бальбоа, зоопарк, остров Коронадо, Ла Хойя, похожая на уютный европейский городок. И много чего другого. Отец смотрел на каждую фотографию, звал Ирину полюбоваться и был совершенно счастлив. «А Мишу надо сводить в аквариум, зоопарк и парк Лего», — планировал он. Сам он собирался обязательно съездить на базу морской пехоты Мирамар и в Олимпийский тренировочный центр. «Федь, мы с тобой непременно туда попадём, и ты мне скажешь, где лучше, у нас в Союзе или у них», — не унимался Мелихов. Ребята всем обещали аэроэкскурсию. В общем, было что предвкушать. Впрочем, по-настоящему предвкушал только дед, остальным поездка казалось ещё слишком далёкой, чтобы думать о ней всерьёз.
Отец был так возбуждён, что Ирине стало стыдно за то, что она не смогла принять от ребят такой дорогой подарок без своих вечных придирок. «А сколько это стоит? Небось огромных денег?» — сокрушался Мелихов. Своими сомнениями по поводу денег он делился только с ней, ребятам ничего не говорил. «Ничего, пап, могут себе позволить», — отвечала с гордостью Ирина и видела, что такой ответ отца очень радует. «Чем лучше ты для своей семьи зарабатываешь, тем больше я тебя как мужчину уважаю», — ей была известна эта простенькая папина философия. «Молодцы, ребята», — хвалил он Олега с Лёней вслух. «В чём, пап, молодцы? Молодцы, что деньги есть? Разве этого достаточно?» — Ира старалась поколебать папину, как ей казалось, пошлую уверенность. «А что ещё тебе надо?» — нет, папа оставался при своём мнении, никакие интеллигентские доводы об иных смыслах не казались ему правомерными.
Лёня говорил, что они там с Леонидом пойдут по барам, и папа удовлетворённо кивал. Действительно, они с Лёней и его приятелем Женей ходили в бар, немного выпили, болтали о политике, о бабах, играли на бильярде. Отцу поход в бар очень понравился, он хвалил Женю как хорошего собеседника, сказал, что там было несколько симпатичных девочек, особенно одна… и они с Лёней заговорщицки улыбались. Лёня хвалил игру Мелихова на бильярде, да и папа в долгу не остался, признал, что Лёня играет лучше него. Отец был возбуждён, пытался рассказывать о «абриколях, карамболях и винтах», но Ира слушала его вполуха. Про бильярд ей было совершенно не интересно. Лёня с Женей потом ещё несколько раз ходили в бар, настоятельно приглашали Мелихова, причём Ирина была уверена, что совершенно искренне, но он решительно отказался. Опять его необъяснимый отказ от удовольствия, такого, казалось бы, доступного. Ирина отказывалась понимать отца — почему в бар-то не сходить? Непонятно! Однако, когда замаячила ноябрьская поездка в Сан-Диего, со всеми её простыми радостями: бассейнами, морем, барами и бильярдом, счастливее папы никого не было.