Сухая морщинистая рука накрыла мою ладонь.
— Прекрати поиски, Мишенька, — прошептала бабушка. — Ради всего святого не лезь в это. Ничем хорошим не закончится — ни для тебя, ни для нас, ни для всех остальных. Пусть то, что должно быть сокрыто, останется тайным.
Я напряженно уставился в ее усталые слезящиеся глаза. Она выдержала мой взгляд и отлично держала лицо. Голос ее дрожал от усталости и перенесенной боли, но лицо оставалось непроницаемой маской. Сразу видно, кого воспитывали дворянином с самого детства.
— Эту тайну хочу раскрыть не я один. И, думаю, у того, кто едва не разнес наше кладбище, получится сделать это куда быстрее.
Бабушка мотнула головой.
— Все это — дела давно минувших лет, мон шери. Не стоит ворошить прошлое. Нам, — она обвела рукой пространство вокруг себя, — особенно. Иначе тебя просто убьют. И убьют не те, от кого ты этого ожидаешь.
— Что ты имеешь в виду? — Я подался вперед, но бабушка отвернулась.
— Я все сказала. Между строк читать ты умеешь, а говорить об этом открыто и вслух опасно. Даже здесь — опасно. Теперь ступай и делай все, что велят тебе Корф и эта несчастная мадемуазель.
Она перевернулась на другой бок, давая мне понять, что аудиенция была закончена.
— Во что вы вляпались? — я вскочил с кресла и навис над ней. — Хоть ты скажи! Мы так не договаривались, когда вы затащили меня сюда.
Она не ответила. Пару мгновений спустя комнату наполнили звуки храпа.
Ну ё моё.
— Мы не закончили, — я направился к двери и обернулся. — Я докопаюсь.
Только осталось дождаться повода, который развяжет мне руки перед Корфом.
Черный немецкий монстр медленно катился по загруженному Вознесенскому. Нас с Матильдой угораздило въехать в город в самый час пик, поэтому мы добрых полтора часа толкались по городу. Леня недовольно урчал, жрал бензин в исполинских масштабах, а я все прокручивал в голове предостережения бабушки.
Все, кроме Радаманта, настойчиво намекали на то, что мне не стоило ворошить прошлое. Из всех одаренных и посвященных в связь нападений лишь человек с кривым лицом подначивал меня влезть в это дело еще глубже. Вербовал, зараза.
А я лавировал где-то посередине, не желая примыкать ни к тем, ни к другим. Но любопытство брало верх. И что-то подсказывало мне, что когда я наконец-то докопаюсь до истины, и если докопаюсь, то одну из сторон мне все же придется занять.
Выбор все равно придется сделать. Но прямо сейчас я предпочитал играть за себя, не вредя при этом другим. Интересно, долго ли у меня получится так выплясывать?
— Аллилуйя! — Матильда припарковалась на именном месте во дворе особняка. — Не выношу пробок.
— Согласен. Бессмысленная трата времени, — рассеянно ответил я.
— Михаил, ты чего?
Я поднял на нее глаза.
— В смысле?
— Чего раскис?
— Все нормально, ваше благородие. Просто задумался.
— Ты мне главное скажи — с силой стало понятнее?
Я пожал плечами.
— Не рискнул пробовать что-то мощное в Ириновке, а то опять людей Корфа сорвем с места. Как вернемся в ваше Лебяжье, там на Полигоне и проверим. Но, думаю, все встало на свои места.
— Расскажешь, что там было?
Я покачал головой.
— Прошу прощения, но не могу. Семейная тайна.
Матильда отнеслась к этому с уважением.
— Понимаю. Но хотелось спросить. Я мало что знаю о родовой магии, углубленный курс не брала.
— Думаю, и не стоит, — мрачно отозвался я.
Но если поступлю в Аудиториум, то займусь этой специализацией вплотную. А то после встречи с этим духом Мишей почти что мальчики кровавые в глазах…
Мы выбрались и зашли в особняк с дворового хода. Слуги, переполошившиеся от нашего внезапного появления, торопливо поклонились. Невозмутимый Василий подобающе поприветствовал нас, а затем наклонился к уху Матильды и что-то шепнул.
Наставница насторожилась.
— Он еще здесь?
Василий кивнул.
— Ждет вас в гостиной.
— Хорошо, подайте туда кофе, — баронесса обернулась ко мне. — Идем, Михаил.
В гостиной нас дожидался один из людей Корфа. Я запомнил этого молодого парня — он оформлял мои документы, когда меня замели вместе с Андрюшиным. Только его фамилия напрочь вылетела у меня из головы. А вот Матильда его, как выяснилось, знала.
— Здравствуй, Кеша.
“Ищейка” поднялся в знак приветствия.
— Матильда Карловна. Михаил Николаевич…
— Что стряслось? — Сразу перешла к делу наставница. — Я всегда рада видеть бывших сослуживцев, но, прости за откровенность, что-то вы зачастили.