Исаев вызвал меня к себе – позвонил в мониторку и просто сказал, чтобы я пришел, поговорить, мол, надо. Я понимал, что он хочет посоветоваться, не более того.
Тонечка Воробьева сидела за компьютером, что-то набивала. На меня взглянула мельком, подмигнула незаметно для Исаева.
Исаев жаловался на то, что его ввели в заблуждение, что ментов он набирал специально, думая, что уж сотрудники милиции должны являть собой образчик добропорядочности и честности.
– Александр Николаевич, – ответил я спокойно и по-деловому, более играя для Тонечки, чем для Исаева, – я работал в такой организации, что пришлось тесно пообщаться с очень большим количеством разных людей.
– Да знаю я, – занервничал начальник, – я потому тебя и позвал.
– Я понял это, – сказал я все таким же уверенным тоном. – Так вот, у нас милицейских много работало. Когда их ставили в мою бригаду, я подумывал о больничном…
– Что, все так плохо? – улыбнулся Исаев.
– Именно! Разные случаи бывали. С ментами трудно. Ненадежно как-то.
– А Михаил наш, он же тоже из них, из ментов!
– Нет, – вспомнил я его неожиданный импульс. – Нет! Михаил надежный. Он порядочный. Он у ментов вообще не удержался, и именно поэтому не удержался – слишком для них порядочный.
– Хорошо. А военные? – спросил заинтересованно начальник.
Тонечка повернулась ко мне и незаметно для Исаева скривила рожицу недовольства. Почему она так отреагировала, я не понял, но мне это понимание и не было нужно – я сам недолюбливал этот контингент.
– Военные… – я сделал паузу. – Исполнительные, но тупые до безобразия!
– А зачем нам их острота? – парировал Исаев. – Нам исполнительность и нужна.
Исаев немного помолчал (да и я не спорил) и как-то траурно продолжил:
– Тупость, исполнительность… Ты знаешь, сколько металла ушло?
– Не знаю, думаю, что много!
Я знал примерно. Постнов оговорился, что кучу перевесили, и только в ней не хватило около двух тонн. По моим прикидкам металл уходил десятками тонн.
– По моим прикидкам, – полагая, что удивит меня, озвучил мою мысль Исаев, – несколько десятков тонн ушло.
Я присвистнул, делая вид, что удивился. Что же, как говориться любое удовольствие за ваши деньги.
Краем глаза я с удовольствием наблюдал за улыбающейся Тонечкой Воробьевой. Залюбовавшись ею, я потерял осторожность. Исаев проследил мой взгляд, раздраженно сказал:
– Антонина, сделай мне… нам чего-нибудь, чаю там…
Тонечка пошла к выходу, на секунду задержавшись у двери. Я успел бросить наглое:
– Мне сахару побольше! Пожалуйста!
Исаев с удивлением и как-то… изучающее глянул на меня.
– Принеси ему… сахару побольше, – проговорил Исаев недобрым тоном. – В мониторку принеси…
– Лимончик не забудь! – разошелся я.
– Черт, ты издеваешься что ли?
– Конечно! – быстро ответил я своей постоянной фразой.
– Да знаю я. Знаю я тебя. Ладно, иди работать.
– Тонь, – сказал я серьезно, – не нужно ничего. У меня все есть. В мониторке.
– Подожди, – остановил меня (и Тонечку тоже) Исаев, – а у тебя есть кто на примете? К нам…
Я подумал немного и пожалел, что таких нет. Очень заманчиво было населить наше предприятие моими друзьями.
– К сожалению, нет, – разочаровал я своего начальника. – Знаю многих, но все уже устроены неплохо.
– А тебе у меня, – раздраженно спросил Исаев, – плохо, что ли?
При этом он посмотрел на свою секретаршу.
Я тоже посмотрел на… его секретаршу.
Тонечка смутилась, опустила голову.
– Ну что вы, Александр Николаевич, – почти открыто оценивал я Тонечку Воробьеву, – очень мне у Вас хорошо! Просто замечательно!
Ситуация была какой-то странной. Мы с начальником говорили как бы о серьезном, но при этом, оба смотрели… на Тонечку Воробьеву. Тонечка слегка покраснела и неестественно и бессистемно тыкала пальчиками в клавиатуру.
* * *
Исаев довольно решительно взялся за обещанное увеличение штата охраны. Мы, изо всех сил своей хитрости, всячески его уговаривали не усердствовать. Я тоже приводил свои доводы, довольно осторожно, и, тем не менее, довольно настойчиво. Я говорил ему, что для его затеи понадобится взять со стороны десять человек. Во-первых, на место Димы человек; во-вторых, чтобы лишить нас подработки, нужно взять четвертого; в-третьих, на каждый из двух новых постов еще по четыре человека. Иначе его строгий график сутки через трое никак не получался.
– Такой штат был изначала определен, – в пылу дискуссионной страсти проговорился Исаев, – и деньги на это выделены.
Я это знал. Знал от Лешки. Знал, куда деваются эти деньги.