Нестерова Наталия Петровна
Аукцион Грез
Я подошел к стене спрессованного снега и древнего льда. Посмотрел вверх. Там, на высоте четырех-пяти метров надо мной, находился первый виток широкой спиральной дороги Бриллиантового карьера, Ленты.
Я неуверенно колупнул спрессованный снег рукой в тонкой перчатке из термомембраны. Отличная палатка, самый выгодный уровень витка, да и карьер на прииске Секунды самый популярный. И все равно - происходящее тут, на окраине знаменитой Чертовой Туманности, меня пока не обрадовало. Я не люблю ситуации, напоминающие театр абсурда, а также не в восторге от всевозможных исторических аналогий и давно забытых легенд.
Без большого вдохновения я замахнулся ледорубом, ударил. Тут же, как будто этот был акт вандализма, нервно оглянулся, хотя все выправленные старательские разрешения чинно покоились во внутреннем кармане. Совесть намекала: льду, наверное, тысячи лет! Памятник природы, мечта гляциолога. Стоял себе, стоял…
Слева, метрах в сорока-пятидесяти, стенку вдохновенно долбил шиха. Их собственный мир небогат, и шихи подрабатывали, где могли, но снегов и мороза обыкновенно избегали. Шиха был одет в шубу из натурального меха. Верхняя пара конечностей, устроенная для глаза человека очень непривычно, служила шихе ногами. Нижняя пара в данный момент трудолюбиво сжимала ледоруб. А средняя пара, о которой многие иные расы и не знали, наверняка, укутана какими-нибудь мягкими тряпочками и прижата под шубой к телу.
Шиха уловил взгляд, повернулся. Я улыбнулся и помахал в ответ рукой. Шихи честны и доброжелательны, но суеверны. Имен своих никому не говорят, шиха - и шиха. Можно поручиться, что одежда моего соседа сшита вручную красной ниткой охранными шаманскими швами наружу. Так, на всякий случай.
Возле меня пронеслась упряжка лаек - погонщик направил собак к отвалу шихи. Вместо нарт собаки тянули нечто вроде громадной пластиковой ванны, фрагмент какой-то упаковки. Погонщик начал загружать колотый лед в свою грузовую повозку, а шиха, порывшись в мехах, неохотно бросил человеку монетку.
Я еще два раза обидел инструментом ледяной массив, несильно. Из-под ледоруба брызгали искристые фонтанчики мельчайших осколков, снежной пыли.
Справа, выше по Ленте, компрессорным молотком целеустремленно грыз стену рослый человек. Лицо, как и у меня, закрыто маской, капюшон натянут, перчатки надеты. Тут или маска - или борода, а лучше обе опции сразу, вот как у погонщика. Вибрацию инструмента соседа я ощущал, если клал на стенку руку; а сам он смотрелся весьма героически, пробуждая в памяти древние ассоциации времен угольных разработок.
Прекратив долбить и бросив инструмент, сосед начал разбирать горсть осколков льда у себя на ладони. Ссыпал сверкающие кристаллы в отвал. Ссутулил плечи - надежды не оправдались.
Я сосредоточился на своей стенке.
Она принадлежала мне безраздельно, “со всеми включениями, артефактами и особенностями”, от второго уровня Ленты, на котором стояла моя палатка, до верхнего, первого уровня, который мне постепенно предстояло обрушить под неусыпным контролем Смотрителей. Ширина старательского участка - около восьмидесяти метров; глубина - сколько успею выдолбить за срок действия заявки. Границы слева и справа обозначали кривоватые вертикальные полосы зеленоватой краски, флюоресцирующей в темноте.
Итак, мой участок карьера. Ура. С трудовым азартом у меня было весьма средне, однако требовалось вживаться; я перехватил инструмент покрепче. С пятого удара древний лед поддался. Вывалился приличный кусок.
Лед был хорош - молочный, местами прозрачный, с синеватыми разводами и внутренними трещинами, которые красиво посверкивали. На краю скола во льду виднелся полуоткрытый золотой медальон… драгоценные камни на крышке, обрывок оплавленной цепочки, застывший в замерзшей воде…
Я достал тепловой карманный фонарик и растопил лед вокруг медальона. Вода капала с непромокаемой перчатки на Ленту, и мгновенно замерзала округлыми натеками. Потер медальон о тыльную сторону перчатки. Да, отличная вещь, откуда-то из центральных Королевств Конвенции. Эмалевый портрет девицы, по традициям Энифа, с почти обнаженной грудью. Я залюбовался.
Потом напрягся и повернулся - направо, налево…
Шиха слева и человек справа прекратили ковырять свои участки карьера, и смотрели на меня.
Как мне показалось, недобро.
Глава 1
Еще три дня назад я сидел в уютной, даже нарядной каюте на космическом корабле, и, честно говоря, собирался предаться заслуженному отпуску - скажем, на полгодика. Песок, вода, коктейль, гамак, пустая голова. И вот вместо этой идиллии, я выполз вчера из набитого пылающими энтузиазмом старателями допотопного посадочного модуля на, с позволения сказать, космодром Планеты Грезы, расположенный возле фактории Прима.
Есть подходящее слово для обозначения такого свинского несовпадения желаемого и действительного?.. Его я и сказал, натягивая на лицо маску и отправляясь к такому же допотопному, как модуль, рейсовому аэробусу, направляющемуся в другую факторию - Секунду.
Контакты в Секунде, сердце большого прииска, запомнить было нетрудно - заведение “Все есть” в конце главной улицы, около энергозаправки.
Пройдясь вразвалку с небольшим рюкзаком на спине по фактории Секунды, битком набитой пришельцами, я убедился, что, во-первых, верблюд действительно может выдерживать мороз, а не только жару и сухость; и во-вторых - здесь любят слово “все”. “Доставим все”, “Все для разработок”, “Все в наличии и под заказ”. И даже просто “Все!!!”. Это я удачно забрался; давно мне хотелось, чтобы все сразу и в одном месте.
Один раз мне предложили секс, утаив, с кем и какой именно; два раза - наркотики, и один раз, уже недалеко от нужной мне лавки - металлоискатель. Металлоискатели были тут вне закона, но я не стал интересоваться продавцом. За их применение сурово карали; случались и эпизоды самосуда. Строгость возмездия за шулерство наводила на мысли. В частности, видимо, она заставляла подобраться и сосредоточиться тех, кто считал все происходящее здесь, на поверхности Грезы, чем-то вроде несерьезной игры в Золотую Лихорадку или историческим шоу для любителей экстрима.
Озираясь и привыкая к местному климату, я постепенно добрался до точки с многообещающим наименованием “Все есть”. Несколько добротных сооружений - лавка, склады, просторный жилой модуль; огороженный двор, в котором приткнулись снегоходы, антигравитационные и на воздушных подушках, и даже один антикварный с двигателем внутреннего сгорания; два мощных гусеничных квадроцикла с высокими прозрачными обтекателями. Все выглядело основательным и практичным, хоть и расположилось хозяйство на самой окраине фактории.
За прилавком лавчонки стояла девушка, юная, с изобилием веснушек на личике сердечком - широкий лоб, узкий подбородок. Из-под вязаной шапочки со слезинками красивого граненого бисера торчали две русые косички. Глаза - голубые. Весьма типичный для Геи и ее колоний цвет.
Я доброжелательно улыбнулся, стягивая маску. Она улыбнулась в ответ, опустив одну руку под прилавок.
- Холодно тут у вас! - поздоровался я.
- Да уж на жару не жалуемся! А вы расстегнитесь, погрейтесь, в лавке все-таки лучше, чем на улице. Могу чаю налить, - звонко ответила девушка, но вторую руку так и не показала. - А вы пока к снаряжению присмотритесь. У нас ассортимент самый лучший, все проверено в местных условиях…
В лавке, как свидетельствовал прибор на стене, натопили всего до одиннадцати градусов выше нуля. Так что ажурная шапочка на девушке была кстати, но погреться после улицы - да, вполне реально.
Витрина в помещении оказалась из пуленепробиваемого стекла, армированного сеткой, во всю стенку. За стеклом торговцы представили свой ассортимент - ледобитные и копательные приспособления самого угрожающего вида, разного размера, а также чертежи и рекламные описания того, что в витрину не влезло. По Старательской конвенции Грезы, каждый, прилетевший сюда, имеет право на определенный лимит ресурсов, вычисленных в энергетическом эквиваленте; таковые можно ввезти или купить в личное пользование на месте. Кто-то на весь лимит привозил один серьезный агрегат для проходки, кто-то - глайдер, а кто-то выбирает собак…