- Он вот так довыяснял на стоянке катеров! - резко развернулся Бутырцев. - И тоже, как вы помните, безоружный. Тогда все, правда, обошлось.
- Я передал ему все ваши пожелания, в ваших выражениях, после той истории, - сказал Панин. - Он обещал...
- Исправиться, да? - подхватил Бутырцев. - И, как наблюдаем, держит свое слово. Простить себе не могу, что согласился с ним и за Воронцовым не велось наблюдение!
- Я считаю, что в этом случае его мнение справедливо, - Панин подошел к дивану. Таганцев подвинулся, и капитан сел, с облегчением вытянув ноги. Воронцов не чета остальным, меха мы, может быть, и нашли бы, но по тому, как все сложилось с Лоховым, сам мог вполне выкрутиться... Да и наблюдение засечет с ходу, настолько умная и осторожная бестия!
- Да, не откажешь, - согласился подполковник и сел за свой стол. - А пока у нас ни мехов, ни Воронцова... Таганцев, распорядись насчет чая капитану Панину. Я бы тоже выпил горячего.
Ветер гнал тучи с залива, на лобовом стекле густо множились капли. Мальцев запустил стеклоочистители.
- Выключите радио, - попросила Русанова. - Я не люблю оперетту... Слишком много страстей понарошку.
Он послушно выключил приемник.
- Вам не дует? Я прикрою...
- Нет-нет, как раз хорошо. Совсем другой воздух, дышится легче... У вас есть сигареты?
- Конечно, вот, - Мальцев протянул пачку и усмехнулся. - Чтобы дышалось совсем легко, да?
- Я почти не курю. Только иногда. От волнения.
- Мне очень жаль, и я все объясню при случае. Если бы не обстоятельства...
- Оставьте, Виктор. Раз надо, значит, надо... Думаю, без крайней нужды вы меня не вывезли бы. Хотя и мне жаль, что всегда разрешаем обстоятельствам диктовать свои условия.
"Волга" обходила одну машину за другой. Грузовики отставали с протестующим гулом.
- Я не знала, что вы из Москвы на машине.
- Она местная. Взял у товарища. Сам еще не скопил.
- А вы способны копить? Не думала.
- Я и не умею, - светлые "Жигули" упорно не давали обойти себя, он утопил педаль газа поглубже, обошел все-таки. - Скажите, вы... часто думаете обо мне?
- Все время, - сразу и спокойно ответила Елена Андреевна. - Мы не слишком быстро? Могут остановить.
- Я слежу, не притаились ли где, если замечу, успею сбросить... Или удеру. Вы говорили, когда поворот?
- Так не объясню. Но определю, как только увижу, - она засмеялась. - Не хватало еще, чтобы за нами гнались, а мы удирали! Я умру от страха.
- Разве вы трусиха? Совсем не похоже.
- Это как когда... Когда злюсь, мне все нипочем. А вообще трусиха скорее. Ой, тише, тише: во-он за той будочкой направо!
- Это остановка автобуса. И налево здесь нельзя вовсе... Повернем вправо.
Вскоре съехали и с этой дороги, узкая, намокшая от дождя полоска бетонки, петляя, привела к тупичку.
- Эта дача?
- Да.
Очень большой дом за деревьями виделся темным. Мальцев еще вгляделся за ограду и выключил мотор.
- Посидите, пожалуйста... И я вас прошу ни в коем случае не оставлять машину! В ней и права, и техпаспорт, и прочее. Думаю, что не задержусь.
- Я подожду, разумеется, но выйду на воздух.
Петли калитки оказались смазанными, желтый песок на дорожке тщательно утрамбован.
От машины Русанова видела, как, взойдя на веранду, Мальцев подергал дверь и спустился по ступеням назад. Постоял, зашагал неспешно, огибая дом.
Она открыла дверцу, взяла с сиденья сигареты, но не закурила и бросила обратно. Еще посмотрев вокруг, захлопнула дверцу, мысль, что кто-то в столь безлюдном месте попытается угнать или обокрасть машину, показалась напрасной.
За открытой калиткой у низкого серого флигеля пестрела цветами круглая клумба. Русанова вошла в калитку, двинувшись по желтой дорожке, оглянулась на "Волгу", пошла дальше...
Каменный флигель окружали кусты жасмина и сирени, два окна светились. В тамбуре за первой дверью царил полумрак, открыв вторую, Мальцев попал в кухню, и туда, из глубины флигеля, вошел Воронцов с тарелкой в руках.
- О! Явление Христа... Ты какими судьбами? Один?
Доброжелательное удивление выражало его лицо, и Мальцев кивнул:
- Пока один... Не очень надеялся, что застану. А местечко хоть куда! Зачем пропал? Я весь день проискал.
- Проходи... Зачем? А что там делать сегодня... Завтра тарарам начнется, завтра и поработаем.
- Я думал, нет никого. Зашел в тот дом - не зашел, а подошел - так он заперт... И каталки твоей не заметил.
- Она в гараже, - Воронцов поставил на стол коньяк и рюмочки. - Гараж за деревьями, посмотри из окна. Не гараж - дворец! Как все здесь. Но меня в целях воспитания всегда держали на скудной выдаче... Давай выпьем, заодно расскажешь, какое дело принесло.
- Верно, тут роскошно, - подошел к окошку Мальцев. - На дачах вкусно пьется, да? Хотя и на воде неплохо... Чтобы хороший катер, комфортная каюта и бар обязательно! С разнообразным набором спиртного, правда, Сережа?
- Подними руки! - сказал Воронцов.
- Поднял, - Мальцев не только проделал требуемое, но еще повернулся к нему, продолжая улыбаться. - Что теперь?
- Теперь упрись в стену, ноги дальше от нее... Ну? Я буду стрелять!
- А ведь будешь! - всмотревшись в него, согласился Мальцев. - Хотя все бесполезно, бал не начнется, учти.
- Живей! Без болтовни, - Воронцов нетерпеливо повел рукой с пистолетом. - Хаханьки кончились.
Пистолет был маленький, а кисть, сжимавшая его, крупная. Но вошедшая Елена Андреевна сразу поняла, что оружие настоящее, и глаза ее испуганно распахнулись.
- Виктор!!
Сергей Александрович Воронцов не то чтобы обернулся на ее отчаянный вскрик, лишь дернул головой, а этого было достаточно...
И хотя он сразу выстрелил, Мальцев уже летел к нему, вытянувшись в прыжке, сбил с ног, и оба покатились по полу.
Даже не глядя на боровшихся, по лицу женщины можно было бы понять, как ожесточенно проходила схватка. Покачнулся стол, сбрасывая посуду, отлетело к стене плетеное кресло, хрустели давимые телами черепки.
И этот хруст сопровождался хрипами и стонами боровшихся.
- Все... - раздалось с пола очень тихо и отрешенно. - Руку сломаешь... Пусти!
Мальцев встал, опустил в карман пистолет, поднял Воронцова на ноги. Ногой подвинул ему кресло.
- Садись. Пушное хозяйство где?
- Там. В гараже... Ах, до чего глупо. - Сергей Александрович левой рукой положил на стол правую. - И ведь я тебя в упор видел! Зато и старался быть на глазах.
- Значит, перестарался.
Русанова все еще стояла на пороге, Мальцев за руку подвел ее к креслу.
- Извините, Лена. И сядьте, теперь скрывать нечего. А кое о чем надо побеседовать... Меха добывал для Эдстрема, да? Он бы все равно не сумел их вывезти, мог сообразить.
- Он? Он бы вывез, - Воронцов, держа бутылку в левой руке, зубами выдернул пробку, налил в уцелевший стакан. - Если будешь пить, посуда во-он, в шкафчике.
- Я за рулем... Лохова, судя по всему, шантажировал прошлым. Это ты его устроил на работу?
- Старик сам жаден до фанеры, особо шантажировать не пришлось. А устраивал отдел кадров... Вы не выпьете, Леночка?
- Немножко.
Русанова встала, достав из настенного шкафчика еще два стакана, поставила на стол. Ее колотило, и она застегнула плащ на все пуговицы.
Воронцов щедро плеснул ей в стакан.
- Спасибо...
- На здоровье! - засмеялся Воронцов, поднимая свой. - За ваш союз... Мой расстроился, так хоть за людей порадоваться. Не оттолкни вы меня тогда, Елена Андреевна, вдруг бы и я хорошим стал! А? Не мучает сожаленьице?
- Перестань паясничать! - нагнувшись над столом, потребовал Мальцев. Не стал бы ты другим, не прикидывайся. А почему - тебе разбираться.
- И разбираться нечего! - выпив, Воронцов так крепко поставил стакан, что тот раскололся. - Я хотел жить, понимаешь? Жить, чтобы жить, а не пахать для других... Чтобы не симулировать великой деятельности, не торчать на совещаниях, не изображать изо всех сил идейно-непорочную чистоту. И я жил! Он подмигнул слушателям. - Вкусил и свободу, какую деньги дают, и удобства опробовал. Я знаю все курорты страны, помню наизусть меню лучших заведений, как их ни мало, и в моей записной книжке полсотни телефонов скорой половой помощи... А что видел ты, цербер от закона, на свою зарплату? У тебя и власти-то нету, гоняют гончим псом, а состаришься, и нищую пенсию дадут!