Остановилась, услышав шум, снова пошла, толкнула одну дверь, вторую, лишь третья оказалась открытой. Это кухня, снова никого, действительно, наверное, всех согнали наверх.
Прошла дальше, свернула, у массивной двери остановилась, прислушиваясь к звукам за ней. Вдруг там взвод ОМОНа и овчарки, которых в любую секунду могут спустить с поводков.
Дверь с трудом, но открылась, холодный ночной воздух, вдохнула, сделала шаг на улицу, странно, но никого не было. Пошла вдоль здания, стараясь не стучать каблуками, свернула за угол, в пятидесяти метрах стояло две машины, лаяла собака.
Сердце вновь замерло в груди, я, как воровка, под покровом ночи убегаю с места преступления, но мне, что удивительно, это удалось. Оказавшись на другой стороне улицы, уже побежала к центральной дороге, почти не чувствуя холода, махнула рукой, поймала такси.
— Куда торопишься, дочка? — спросил пожилой мужчина за рулем.
— За лекарством к подруге надо, ингалятор дочки забыла у нее, а все аптеки уже закрыты.
Вру вполне правдоподобно, на приборной панели время два часа ночи, назвала адрес отеля, надо вернуться туда, в раздевалке осталась сумка, в ней паспорт и немного денег, с собой взяла пару купюр, телефон и таблетку. Достала ее, проглотила не запивая, откинула голову на сиденье.
Господи, помоги мне.
Мужчина что-то рассказывал, тихо играло радио, было тепло. Неужели вот такая спокойная жизнь бывает?
В отеле тоже была суматоха, хоть и ночь, сразу ушла на цокольный этаж, где была прачечная. Лишь там, сев в угол, распустила собранные в пучок влажные волосы, немного взяв себя в руки, начала работу.
Только бы все удалось, и я беспрепятственно сняла деньги со счета. Если мужчин задержали и не отпустят до утра, и они не успели связаться с организаторами аукциона, то у меня есть все шансы помочь дочери, а значит, все мои страхи и боль были не зря.
— Так тебя подвезти, Саша?
— Мне утром в банк надо, он открывается в девять, спасибо, но я сама.
— Я могу подождать.
Как сейчас объяснить человеку, что мне совсем не до его ухаживаний? Зря я во всех вижу одно — лишь сексуальный подтекст, а не простое человеческое участие.
— Спасибо, если тебе нетрудно.
— Мне нетрудно. Ты очень красивая, — Вадим поднимает мое лицо, убирает волосы в сторону, взгляд напрягается.
Черт.
— Кто тебя ударил?
— Никто, о чем ты говоришь?
— Левая сторона, отек на скуле и чуть видный синяк.
— На кухне, вечно у них эти двери, что открываются в разные стороны, официант шел навстречу.
— Саша, я бывший мент и далеко не дурак, могу отличить удар от двери и руки.
Тяжело вздыхаю, отхожу в сторону, кладу белье на стол, собираю волосы резинкой.
— Не хочешь, не верь, я не обязана ничего тебе доказывать, дай пройти, мне надо доделать работу.
— Саша, постой, извини, я был слишком резок.
О, это ты еще не знаешь, как бывают резки мужчины, Вадим Иванович Вересов, они бьют наотмашь и смотрят тяжело, не как ты сейчас — с состраданием и жалостью.
— Не надо так на меня смотреть.
— Как?
— Как единственный спаситель. Меня не надо спасать и жалеть, мне слишком дорого раньше эта забота обходилась.
Вышла в коридор, чувствую, как во мне болит каждая мышца, как сердце обливается слезами, но я сильная, я со всем справлюсь. Но совсем недавно хотела, чтоб меня кто-то пожалел и взял все заботы на себя, но чудес не бывает.
Два часа прошло в работе, Вадим больше не подходил, его не оказалось и на стоянке, не стала ждать, пошла на остановку. Даже если бабушка прочитала сообщение, я все равно опережу ее, счет открыт на нас двоих, я сама могу снять деньги.
В холле банка было безлюдно, милая девушка-оператор, взяв мой паспорт, начала проверять данные. А у меня тряслись руки, как у алкаша, которому необходимо срочно похмелиться.
— Александра Дмитриевна, доброе утро? — имя и отчество что написано в паспорте девушка смотрит на меня. — Чем я могу вам помочь?
— Мне необходимо снять все, все что есть на счету.
— Хорошо. Сумма для снятия — четыреста тысяч рублей.
— Как четыреста? Должно быть больше, проверьте внимательнее.
— На вашем счету всего четыреста тысяч рублей, я не могу вас обманывать.
Девушка смотрит строго, а у меня внутри все обрывается.
ЧАСТЬ 14
Раннее утро, солнце еще не взошло, но я и так знаю, что оно покажет мне, осветив своими лучами.
Это будут облезлые крыши домов в историческом центре города, кривая аллея старого парка с высокими, обронившими листву тополями. И одинокой скамьей, которую так было хорошо видно пятнадцать лет назад из окна кабинета начальника местного управления уголовных дел.