Ненавижу этот город, все, что с ним связано: места, людей, события, которые, как раковые клетки, начинают делиться, поражая все, что осталось во мне живым, но все никак не могут добить окончательно.
Ненавижу этот город, я родился в нем, вырос, поднялся, а потом мне помогли упасть и посоветовали уехать. Пока не натворил дел еще хуже, которые пришлось разгребали целый год, подмазывая, заминая, давая, кому надо, взятку, чтоб все закрыли рты и глаза. Забыли всё, что случилось.
Но я не забыл.
Глубокая затяжка, сигареты, конечно, полное дерьмо, но курить хочется смертельно. Прикрываю глаза, вижу, словно в реале, такой же сухой октябрь, но яркое солнце пробивается через просветы гонимых ветром черных туч на синем холодном небе.
Ветер развевает темные волосы девушки, я чувствую, как она смотрит на меня, хотя не знает точно, на каком я этаже и за каким окном. Она всегда меня чувствовала, но я дурак, понял это только потом.
Тонкая фигура, светлое пальто, хочу, чтоб она прикрыла голову, холодно ведь, может простыть. У нее безумно красивые, карие, с серыми прожилками глаза, маленькая родинка на левом виске и вкусные мягкие губы.
— Захар!
Открываю глаза, темное окно, снова делаю глубокую затяжку.
— Шума, ты долго будешь медитировать? Мы второй час здесь торчим.
— А ты все узнал и во всем разобрался?
Не поворачиваюсь к Тимуру, не могу уже сегодня видеть его и слышать. Начальник управления полиции по городу сидит в своем кресле, поначалу он глотал корвалол, сейчас — дорогой коньяк.
— А хули тут разбираться? Ты сам привел девчонку, а теперь вешаешь на нее отряд ОМОНа. Ты вообще помнишь, какая она? Думаешь, она засланный казачок? Мата Хари без трусов? Я тебя умоляю, Захар Данилович, кончай фантазировать.
Да, привел я ее сам, в этом ТТ прав. Но мои, как выразился Тимур, фантазии далеко не беспочвенные.
— Я вот не пойму, у тебя там, на том аукционе, мать его, сука, у меня даже не укладывается в башке, что ты пошел, смотрел на весь этот сброд и купил куклу-девственницу. А представь, Семен Васильевич, — Тимур обращается к полковнику. — Девица оказалась с браком и не так невинна, как было заявлено. Ты вообще в курсе, главный мент этого королевства, что у тебя творится в палатах белокаменных? Или откат имеешь? Процент с целок?
ТТ понесло, но за его милым, с первого взгляда невинным стебом и подколками, доводящими всех до бешенства, скрывается продуманный, жесткий и в чем-то жестокий человек.
Он сейчас может все валить на своего босса, сейчас как раз тот случай, когда мой же начальник службы безопасности, друг, брат, пусть не по крови, имеет полное право тыкать носом господина Шумилова в его же дерьмо.
А дерьмо вырисовывается слишком красивое и складное.
— Тимур Георгиевич, какие откаты? О чем вы говорите?
— Ну да, конечно, менты узнают все в самую последнюю очередь, кого я спрашиваю. Вы тут сидите в своих кабинетах, чаи гоняете, а спецподразделения гоняет, на кого пальцем покажут. У нас в городе такой же бардак.
Отошел, наконец, от окна, присел в кресло напротив Тимура, тот лениво качает ногой, ковыряется в телефоне, словно он сюда зашел пожелать доброй ночи и не было никакого ОМОНа, нас не принимали мордой в пол.
А может, на самом деле ничего и не было? И девчонки тоже?
— Тимур.
— М-м-м.
— Она была похожа на нее.
Тимур медленно поднимает голову, смотрит, считывая все мои скрытые эмоции. А меня начинает трясти, тремор поднимается изнутри, чувствую, как левая рука начинает бить по подлокотнику кресла, сжимаю его до ломоты в суставах, сжимая до скрежета зубов челюсти.
Хочется разнести все вокруг, ведь я понял это с самого первого мгновения, как увидел девочку, голую, в свете искусственного освещения.
И я купил ее не потому, что, сука, какой-то Вардан пускал слюни и практически стучал членом о стол.
Я не мог ее не купить.
— Ты ошибся, нет ничего общего, — короткий отрезвляющий ответ друга. — Ты бы не дал мне ее трахнуть.
Сука, вот умеет он отрезвлять и поставить мозг на место.
Конечно, это не она, не понимаю только, отчего взбесился, чуть не придушил ее, а еще выебал, расписав на двоих. Она лишь жалкая тень той женщины, которую я любил, сам того не понимая, очень давно.
Взорвался именно от этого, что она не та, готов был реально придушить, за обман, за ложь, за то, что окунула в прошлое, а еще за то, что купил пустышку, так легко повелся на эмоции.
Все сошлось в одной с виду невинной девушке с глазами, на дне которых порок и похоть, с совершенным телом. Откровенным оргазмом на моих пальцах и эмоциями, которые она не могла скрывать, потому что просто не умеет.