Сигизмунд считает, что для домового Василий слишком робок и честен. Да, он не тырит по углам, как некоторые лешие, что плохо лежит. Поэтому даже у болотных шишей добра больше, в болотах за века много чего утонуло. Серьезной борьбы за угол ему не выдержать. Зато все знают, какой у него покладистый характер. Если бы к последней хозяйке не понаехали из провинции многочисленные родственники, она бы ни за что с ним не рассталась.
Торги стартовали. Пока Самоварчиков выметал из состязания мелкую шушеру, Василий помалкивал, потом выложил первый перстень. Леший легко перебил его непонятной блестящей круглой штукой, от покачивания которой часть сообщества впала в транс, а Баба Яга пришла в восторг. Когда со свистом пролетел и второй перстень, Василий решил, что цена растет слишком быстро. Хорошо, что он заранее продумал тактику поведения. Пора вытащить из рукава припасенный козырь. Если ему удастся заронить сомнение в куриные мозги Самоварчикова, тот, глядишь, снизит обороты.
Он вздохнул и полез на бревно.
– Что предлагаете вы? – вопросил аукционист.
– Пока ничего, – Василий переступил с ноги на ногу. – Мне только хотелось бы узнать, почему от места у Бабы Яги отказался последний жилец.
Публика в «партере» развернулась и уставилась на нарушителя протокола. С дуба донеслось хриплое «Во дает!».
Однако аукционист был готов к такому повороту. Он благосклонно наклонил голову и сообщил, что на торги специально на случай подобной коллизии приглашен последний квартиросъемщик уважаемой хозяйки.
С крайнего места в первом ряду поднялся худющий домовой. Вид у него был испуганный, ходившие ходуном руки с трудом удерживали клюшку.
Поклонившись сообществу, он промямлил что-то себе под нос и попытался было снова сесть, но аукционист придержал его за рукав. Тогда домовой, закрыв глаза, зачастил так, что половины слов было не разобрать. Тем не менее из его сбивчивой речи выяснилось, что в одно ужасное утро, когда он проходил мимо открытой дверцы стиральной машины, его внезапно затянуло во вращающийся барабан вперед ногами. Куда утянуло бы дальше, он не знает, потому что успел зацепиться клюшкой за печку, тем и спасся. Железная тварь повсасывала его несколько мучительных минут, потом в ней что-то лязгнуло, и его выплюнуло наружу. В тот же день он съехал с арендуемой площади, не потребовав от Бабы Яги возврата аванса за следующий месяц.
Домовой умолк, с чувством поцеловал клюшку и сел.
Сообщество забурлило. Версии высказывались самые фантастические. Наиболее приемлемую, вакуумную, предложил аукционист: в отдельных редких случаях в машине при вращении барабана может создаваться разреженное пространство, способное всосать находящееся поблизости тело. В общем, ничего загадочного и страшного. Покрутит, как на карусели, ну, укачает немного, и все приключение. А если у кого нервы развинтились, техника не виновата. Угол за печкой Бабы Яги и без вакуума только для сильных духом.
Василий вынужден был признать, что вопрос исчерпан. Он слез с бревна и окончательно запечалился. Его большим надеждам, похоже, не суждено сбыться.
Помощь пришла неожиданно. С третьего ряда подал голос банный анчутка Кукуцаполь, большой любитель замутить какой-нибудь скандальчик.
– А вот скажите мне, любезнейшая, – затянул он, покачиваясь, – правда ли, что ваши квартиросъемщики то и дело пропадают? Говорят, за год аж трое с концами сгинули, и никто не знает, куда.
Сообщество зашумело. То тут, то там раздавались возгласы, из которых следовало, что о «черной дыре» в жилище Бабы Яги наслышаны многие.
– Если не знаешь, так нечего языком зря трепать, – взвизгнула Ягушенция. – Вовсе они не пропадают, а находят, где лучше. Мало ли у кого какое шило в заднице.
– Так-так, – обрадовался Кукуцаполь. – Я правильно понял: вы признаете, что ваших жильцов то и дело затягивает в стиральную машину, а временами они бесследно исчезают? Тогда следующий вопрос: зачем вы летом топите печь?
– У-у-у! – завопила Баба Яга, тряся метлой и осыпая мусором первые ряды «партера». – Ты на что намекаешь, гад?! Что я их в тесте запекаю? Да чтоб ты знал, я с Незапамятных времен это не практикую. А пропаданцы ваши и возвращаются, и приветы шлют.
– Ну-ну, – ядовито улыбнулся банный анчутка. – И кто же вернулся? Предъявите нам его, любезнейшая.
Сообщество оживилось.
Аукционист промокнул лоб платком, нагнулся к Ягушенции и о чем-то с ней пошептался. Выпрямившись, он объявил, что сейчас пошлет за вернувшимся сову, а пока предлагает потренироваться в хоровом пении гимна Забайкальских лесов. Праздник не за горами.