— Когда я сказан, что вы одобрили мой поступок, он отступил, — с усмешкой сказал Слоун, откровенно развлекаясь, наблюдая за довольно улыбающейся Тесс.
— Рон Паттерсон — напыщенное ничтожество с воображением репы, — ехидно сказала она. — Он никогда не видел дальше собственного носа.
— Но теперь-то, Тесс, — поддразнил ее Нейт, — он заслуживает вашей похвалы.
Вместо ответа она вручила ему папку и сухо произнесла:
— Вот информация, о которой вы просили.
Снова зазвонил телефон.
Рон уже не волновался и говорил спокойно:
— Нейт, я тут подумал… возможно, мы сумеем использовать эту шумиху. Я узнал насчет этой организации, которая устраивает приемных детей на воспитание в семьи. У них хорошая репутация… можно извлечь немалую выгоду, если правильно разыграть карты.
— Каким образом? — заинтересовался Слоун.
— Надо подумать. Ну например: «Нейт Слоун, участвуя в аукционе милосердия, поддерживает усилия общества, направленные на помощь молодому поколению».
— Чепуха. Я ничего не слышал об этой акции до вчерашнего вечера, — отмахнулся кандидат в мэры.
— Что же тебя смущает? — удивился Рон.
— Как я могу поддерживать эти усилия, если даже не знал, что они вообще существуют? — раздраженно пояснил Нейт, не скрывая недовольства.
— Вчера вечером ты весьма уверенно их поддержал. Будь поддержка чуть больше — и тебя бы арестовали за неприличное поведение, — съехидничал Паттерсон.
— Это было недоразумение, — оправдывался Слоун.
— Не важно, недоразумение это было или что-то еще. Мы должны думать лишь о том, как быстрее компенсировать нанесенный твоей репутации ущерб.
— Какой ущерб? — удивился Нейт.
— Это политика. — Голос Рона снова задрожал от ярости. — Ты всегда должен думать, прежде, чем что-то делать и прежде, чем противник использует твою ошибку против тебя.
Нейт взял себя в руки и твердо сказал:
— То, что произошло, — вне политической игры.
— Но… — пытаясь переубедить, начал Паттерсон.
— Оставь это, Рон, — сухо перебил Слоун.
— Ты совершаешь ошибку.
— Я уже сделал одну. Вчера вечером. Не заставляй меня думать, что я ошибся и в тот момент, когда попросил у тебя помощи в организации моей предвыборной кампании.
— Я только пытаюсь тебе помочь, — снизил обороты Рон.
— Знаю это и ценю, но такая помощь мне не нужна. Если мне суждено стать мэром, то хочу быть уверенным, что выбрали меня из-за того, что я лучше других подхожу для этой работы.
— Ты действительно веришь в это? — удивляясь его наивности, недоверчиво спросил Паттерсон.
— Да, я так думаю. — В голосе Нейта зазвучали стальные нотки.
— И все-таки, мне кажется, ты упускаешь хороший шанс. Но, как тогда объяснить избирателям твое участие в аукционе?
— Мы не будем ничего объяснять, — тускло ответил Нейт, так как разговор об этой акции начал ему надоедать.
— Нет?
— Пусть это так и остается небольшой сенсацией.
— Тебе виднее. Но помни: завтра вечером у тебя встреча с Лигой избирателей-женщин. Надень костюм, но не тот, что был на тебе вчера вечером, — раздраженно проговорил Рон и повесил трубку.
Через час Нейт засомневался, не был ли он чересчур оптимистичен, принимая такое решение. Его фотографии в полуголом виде на первых страницах газет, тиражи которых охватывали половину населения Тримонта, были необычным способом достижения победы на выборах.
Когда телефон зазвонил снова, Нейт едва поборол искушение не отвечать на звонок, но сработала старая привычка.
— Слушаю, — недовольно произнес он.
— Мои поздравления, — бодро сказала мать.
— Полагаю, ты видела сегодняшние газеты, — бессильно пробормотал Нейт.
— Конечно. Я даже купила несколько штук на память, — без тени недовольства ответила она.
Нейт застонал.
— Да ладно тебе! — легкомысленно проговорила Лорна Слоун. — С тех пор, как ты решил баллотироваться в мэры, ты был похож на медведя с больным зубом.
— Просто я был благоразумен, — пояснил ей сын.
— Мне нравится, что ты не изменился. Насколько я тебя знаю, ты никогда не жалел времени на женщин.
— Это деловое свидание, — серьезно сказал ей Нейт и подумал, что дело тоже может быть удовольствием. Эта мысль заставила его улыбнуться впервые за все утро.
— Я верю, дорогой. Где вы встречаетесь? — насмешливо спросила мать.
— Мы обедаем в «Брокере».
Это был самый дорогой ресторан в центре Тримонта.
— Мы с Джейсом собираемся потанцевать. Он обижен, что за него дали не так много, как за тебя.