Об этом Нейт не беспокоился. Его волновало другое — например, когда же наконец мать угомонится.
— Почему ты не сидишь дома и не печешь печенье или не вышиваешь крестиком?
— Роди мне внуков, и я буду делать то, что ты хочешь.
— Хватит, — решительно предупредил Нейт, желая пресечь дальнейшее развитие этой темы.
— Она очень симпатичная, — игриво заметила Лорна.
— Кто? — делая вид, что не понимает, о ком речь, спросил сын.
— Не хитри со мной, Нейт. Я твоя мать уже тридцать шесть лет.
— Хорошо. Она симпатичная. Довольна?
Она помолчала, а затем серьезным тоном произнесла:
— Знаешь, я боялась, что из тебя получится еще один Рон Паттерсон. Этот человек вызывает у меня изжогу.
— Я передам ему твои слова, — пообещал он.
Она фыркнула.
— Ты планируешь разговаривать со мной весь день или с кем-нибудь еще? — шутливо заметил Нейт и услышал ее хихиканье.
— Только с тобой. Между прочим, твоя бабушка уже видела газеты, и она хочет знать, почему не была приглашена, — проговорила она и положила трубку.
Нейт выждал пять секунд, прежде чем ответить на новый телефонный звонок.
— Доброе утро, бабушка, — первым поздоровался он, узнав ее по характерному покашливанию.
— Привет, внучек, — бодро ответила старушка.
— Как дела? — стараясь перехватить инициативу, спросил Нейт.
— Отлично, особенно когда я читаю в газете о моем драгоценном внуке, который разгуливает перед публикой в чем мать родила.
— Мне жаль, что ты не увидела этого своими глазами, — усмехаясь, произнес он и услышал в трубке ехидный смех. Вышивкой носовых платков или вязанием Виктория Хатчинсон — его бабушка — тоже не увлекалась. Она была участницей борьбы за всеобщее избирательное право, и ее огорчало до сих пор, что мать Нейта родилась слишком поздно и не участвовала в женском движении.
— Почему меня не пригласил? — требовательно спросила Виктория. — Ведь твоя мать была там.
Нейту пришлось терпеливо рассказывать о произошедшей истории.
— В нашей семье все получают больше, чем требует их эго, — констатировала бабушка. — Я могла бы рассказать историю о твоем дедушке, но не стану утомлять тебя. В следующий раз, когда ты решишь покрасоваться на публике голышом, сообщи мне. Я приведу тетю Герт. Девочка совсем не бывает на людях.
«Девочке», о которой говорила Виктория, уже стукнуло пятьдесят девять. Несмотря на это, бабушка считала необходимым постоянно опекать ее.
— Ты чертовски привлекателен на этих фотографиях, — сказала она. — Мог бы использовать парочку для рекламы. Получишь часть женских голосов.
— Я так не думаю, — сухо сказал он.
— Ну, если ты так считаешь… — нехотя согласилась она. — Кстати я видела фотографию той женщины, которая купила тебя. Симпатичная малютка.
— Очень, — подтвердил он.
— Хорошо, что ты заметил, — довольным голосом произнесла бабушка и повесила трубку.
Подошло время встречи с Сайласом Белфордом.
— Не ожидал увидеть моего подрядчика голым на первых страницах газет, — входя в кабинет, проворчал Сайлас, игнорируя протянутую Нейтом руку.
— Я был одет… — оправдывался Слоун, мысленно проклиная аукцион.
— То, во что вы были одеты, не налезет и на крысиный зад. Расскажите, что чувствовали в окружении возбужденных женщин, — спросил с интересом Сайлас, надежно усевшись в кресле и сложив руки на огромном животе.
Нейт вспомнил Патси Уэнтуорт, ведущую аукциона, с ее необъятной грудью и подумал, что они с Белфордом были бы отличной парой, если бы он не был женат.
«От тебя нелегко отделаться», — подумал Нейт спустя час. Сайлас Белфорд, инвестор-мультимиллионер, хотел до мельчайших подробностей знать, каково это, когда на тебя глазеют сотни женщин. Зато на обсуждение нового проекта торгового центра, строительство которого будет вести фирма Слоуна, было потрачено всего пять минут.
— Вы получите мой голос на выборах, — сказал Сайлас, прощаясь. — Голос моей жены тоже. — Он подмигнул Нейту: — Знаете, женщины любят такого рода истории.
Что ж, было бы неплохо, если бы остальная часть населения Тримонта считала так же.
— Меган, первая линия, — позвала Касси, пытаясь перекричать стоявший в офисе шум.
Меган, подняв трубку и зажав ее между плечом и подбородком, продолжала раскладывать бумага в разные папки.
— Тримонт, окружной отдел социального обеспечения. Меган Райли у телефона, — ответила она и, пообещав звонившей разобраться с чеком, сделала в блокноте пометку.
Затем устало вытерла платком лоб, жалея, что невозможно увеличить день еще на двенадцать часов. Тогда, наверное, она успела бы поработать со всеми документами, которые ежедневно стопками появлялись на ее столе. Но тут призналась себе, что дополнительное время не хотела бы тратить на работу с бумагами, лучше провести его с детьми, закрепленными за ней.