— Стив, если вам трудно со мной работать, я готов предложить некий паллиатив сотрудничества: вы знакомите меня со всеми материалами, а я после их изучения ставлю вам те вопросы, которые, возможно, возникнут. Устраивает? Я не люблю трепать нервы коллегам. У меня, наверно, действительно дрянной характер. Бухаю то, что думаю, весь на виду, не учен политесу...
— Учены, — отрезал Ричардсон. — Мой контакт из здешнего ведомства по охране конституции познакомил меня с записью вашего разговора с профессором из Аахенского университета. Ваш такт и учтивость показались мне образцом джентльменства.
— Так ведь этот профессор-немец, то есть иностранец. Вы же знаете про наш комплекс преклонения перед иностранцами. Европа! Матерь мировой цивилизации...
— Матерью мировой цивилизации серьезные ученые считают Египет, Грецию и Рим.
— Так ведь это серьезные ученые, — жестко рассмеялся Фол. — А я нувориш. Парень из провинции. Знаете, как одного англичанина спросили, в чем секрет его интеллигентности?
— Знаю. Он ответил, что надо кончить Оксфорд. Собеседник заметил, что он тоже окончил Оксфорд, тогда англичанин хмыкнул: «Я имею в виду дедушку. Ваш дедушка должен был окончить Оксфорд». Вы это хотели рассказать?
— Именно.
— Ну и напрасно, потому что ваш дед окончил университет, Джос. А мой отец был шофером такси. Не подделывайтесь под меня, не надо. Тем более вы мой начальник... В какой-то степени... До той поры, пока я не отправлю рапорт в Центр с оповещением о том, что принял приглашение Института анализа внешней политики в Кембридже и расстаюсь со своей работой в конторе.
— Только не пишите в рапорте, что причина вашего ухода моя бестактность. Вам не поверят.
— Поверят, — ответил Ричардсон.
«Псих, — подумал Фол. — Господи, какой тяжкий возраст между пятьюдесятью и шестьюдесятью. Неужели я стану таким же?»
— Стив, послушайте. Я знаю имена всех кредиторов Золле. Из родственников покойной фрау Анны меня интересуют только Зигфрид Рив и Карл Уве Райхенбау. Что касается парников Золле, то вчера утром он сдал их в аренду племяннице покойной фрау Анны на два года. Интересует меня также господин Хайнц Отс. Именно он дал возможность господину Золле фотокопировать материалы в Боннском университете. А там, мне сказали, страница стоит десять пфеннигов, но не сорок, как на почте.
— У вас здесь есть еще один центр, проверяющий нашу работу? — спросил Ричардсон несколько растерянно.
— Я обязан ответить, что у нас нет ни второго, ни третьего центра, контролирующего ваши материалы, да и самого вас, Стив. Тотальную слежку, маккартизм и все такое прочее оставьте крикунам от либералов. Мы с вами консерваторы, люди традиций, нечего задираться по пустякам. Я готов учиться у вас тому, что ценю: дерзости мысли. А вам не грех перенять мой опыт погружения в материал. Я крот, Стив, архивная крыса. Люди моего плана пригодятся вам, теоретикам моделей будущего на европейском континенте...
— Хоть вы и сукин сын, — улыбнулся Ричардсон, — но голова у вас варит, ничего не скажешь. О парниках я ничего не знал, хотя готовился к разговору весьма тщательно.
— Я выдумал про парники, — вздохнул фол. — Чтобы сбить с вас профессорскую спесь. И сбил. Вот так-то, Стив, поехали дальше.
2
Зигфрид Рив работал в бургомистрате, ведал вопросами прописки; имел поэтому контакты с секретной службой; хоть в Гамбурге не было такого огромного количества турецких «gastarbeiter»5, как в Западном Берлине (более семидесяти тысяч, район Кройцберга стал прямо-таки турецким — своя полиция, свои мечети, магазины, школы, только публичные дома по-прежнему принадлежали немцам), зато здесь оказалось много испанцев и югославов; службы особенно интересовались югославами, хотя испанцы также изучались достаточно тщательно, особенно после того, как в Мадриде к власти пришли левые.
Фол позвонил в бургомистрат незадолго до обеденного перерыва, передал Риву привет от господина Неумана (под такой фамилией ему был известен сотрудник министерства внутренних дел Альберте) и предложил поужинать, заметив, что он прилетел из-за океана именно для того, чтобы поговорить с ним о предметах вполне конкретных, представляющих для господина Рива непосредственный интерес.
Тот записал фамилию Фола («мистер Вакс»), осведомился о национальности, спросил, где остановился заокеанский гость, удобен ли отель, нет ли каких претензий к хозяину («Они все связаны со мною, так что обращайтесь без стеснения»), поинтересовался телефоном бара, из которого звонил «мистер Вакс», сказал, что свяжется с ним, как только уточнит свой план на вечер; сразу же после этого отзвонил «господину Неуману», рассказал о напористом и неизвестном госте из-за океана, выслушал рекомендацию принять приглашение; отчего же нет, это ведь не человек с Востока; набрал номер телефона бара «Цур зее», попросил позвать к аппарату того господина, который только что беседовал с ним, договорился о встрече и отправился в профсоюзную столовую на обед; поразмыслив, от супа отказался, какой резон, если приглашен на ужин, и, ограничился салатом с сосиской.