— Коллекцию одной лишь русской живописи?
— Да.
— Резон?
— Какой-то фонд, из тех, что работают на Центральное разведывательное управление, обещал поддержку. Видимо, политическая акция, ставка на обиженных и гонимых в России...
— Отчего же он не купил Врубеля?
— Саймонз не смог купить не только Врубеля, но и Рериха, Пастернака-отца, Малявина... Все-таки фонд — это фонд, а банк Клайферда располагает б`ольшими возможностями, когда речь идет о приобретении тех картин, в которых заинтересована мадам...
— А как ценится Врубель в России?
— Джос, я ничего не знаю про эту страну, кроме того, что там правят коммунисты... Пытался начать бизнес с их художниками, которые уехали на Запад, но из этого ничего не получилось.
— Отчего?
— Странные люди... Вы вообще-то знаете, как мы создаем художника?
— Нет.
— Объясняю Вы дипломат, занимавшийся вопросами культуры, должны это знать. Итак, мне сообщают, что в некоем городе появился талантливый, молодой — обязательно молодой — или, на худой конец совершенно не приспособленный к жизни художник. Естественно, никто у него ничего не покупает, нет денег на квартиру, краски, холст и на аборт спутнице жизни.
— Если талантлив, отчего не покупают?
— Причин много. О том же, насколько он талантлив, мне скажут эксперты, занимающиеся ситуацией на рынке. Если меня убедят, что конъюнктура в нашу пользу, я поговорю с людьми из прессы. Затем начну зондаж моих клиентов из мира большого бизнеса, которые строят дома и хотят иметь живопись. Лишь после этого вызову художника и предложу ему договор: я снимаю тебе, молодой Рубенс, ателье, плачу за страховку, краски, холсты, электричество, воду, телефон, за еду, а ты отдаешь мне свою живопись... Всю, целиком. Если он согласится — а он согласится, ибо безвыходность жизненной ситуации толкает на все, — мы оформим наши отношения у юриста, срок три года, не меньше, мне это влетит в тысячу двести долларов за месяц, талант стоит того, сорок три тысячи двести долларов за три года да плюс еще тысяч десять прессе и не менее двадцати пяти — телевидению...
— Для рекламы?
— Конечно... И пару тысяч на организацию слухов о новом гении. Кстати, самое эффективное в рекламе именно это, хотя обходится дешевле остального.
— А как вы организуете слухи?
— Очень просто... Устраиваю коктейль по поводу приезда в Вашингтон великого испанского ученого, сводного брата Сальвадора Дали...
— Но у Дали нет сводного брата...
— Спасибо, я это лучше вас знаю... Нанимается испанец, кто-то из старых актеров, показывается приглашенным меценатам, произносит заученные фразы о моем гении, потом его быстренько накачивают виски и уводят почивать в отель, а мои сотрудники начинают «выдавать» тайну о «новом Пикассо», который вот-вот завоюет Европу; качественно иной стиль; надо покупать, пока не взвинтили цены до уровня шагаловских; старый черт — это я, как понимаете — никому его не показывает, бережет, хочет сделать выгодный бизнес... Шар пущен. Мне начинают звонить. Я открещиваюсь, говорю, что речь идет о человеке, которого еще надо опробовать на вернисаже, нет смысла продавать товар, не прошедший оценки прессы и экспертов, словом, темню... Но интерес уже стал реальностью, фактом... Наступает время устроить вернисаж и организовать три статьи. Одну разгромную: «Хулиганство от искусства». Другую восторженную: «Старый ирландец вновь открыл гения, цены невероятны, по самым приблизительным подсчетам, картина размером семьдесят сантиметров на сорок пять идет за десять тысяч». И третью, главную, в которой будет сказано, что шарахание из одной крайности в другую чуждо свободному обществу, это удел тоталитарных режимов, мы не должны ни захваливать, ни хулить чрезмерно, однако объективности ради стоит заметить, что новый художник, конечно же, через два-три года станет украшением лучших музеев мира, поэтому, видимо, следует ожидать торгов на его полотна для наиболее престижных коллекций, потом будет поздно, все разойдется по частным собраниям. Этот мой пассаж, как понимаете, бьет без проигрыша. Десять банкиров, которые купят работы нового гения, вернут мне все, что я затратил на него за три года... Несколько лет он будет моим, потом выпорхнет из рук — и бог в помощь... Гений создан, да здравствует гений! Меня он больше не интересует, мой бизнес кончен, на вложенную единицу капитала я хочу получить семь процентов, больше и не надо, мне хватит...