В общем, сижу я решаю примеры и задачу, а что-то они как-то плохо решаются. Всё время на новичка посматриваю. И вся группа тоже. Любопытно же. На большой перемене мы все этого землянчика обступили, и глядим на него, как на какую-то диковину. А он и говорит:
– Здравствуйте.
Андрюха у нас в группе самый старший, ему первому и говорить в ответ. Все ждут. Андрюха спрашивает:
– А ты правда с Земли прилетел?
Новенький кивает.
– А когда?
– Две недели назад.
– А почему тебя сразу к нам сюда не отправили?
– Потому что карантин. Сказали, что сразу нельзя.
– И что же ты делал?
– Ну… по-разному. С отцом по станции ездили, в каюте сидел… Потом гулять ходил, смотрел…
– И как тебе тут понравилось? – это уже Мишенька спрашивает, учительницын сын.
– Очень интересно! – землянчик отвечает. И смотрит дальше на нас, ждёт кто что ещё спросит.
– А на Земле ты где жил?
– В Москве, а ещё в Петербурге.
– А Москва правда большая?
Землянчик наморщил нос и выкладывает, как по книжке:
– Сейчас в Москве живёт почти пятьдесят миллионов человек!
– Врёшь! – это Васька сказал, мой главный школьный приятель. Конечно, врёт. Как в одном месте может уместиться столько народу?
Тогда я потянул его за ту штуку, в которую он был одет.
– Это у тебя чего? – спрашиваю.
Он смотрит на меня так, как будто я издеваюсь.
– Это, вообще говоря, одежда. А почему ты спрашиваешь?
Я смеюсь.
– Нет, брат, вот это вот – я щёлкаю тканью комбеза – одежда. А что это у тебя такое, мы понятия не имеем.
И снова тяну за рукав.
Тут он меня отталкивает.
– Вообще-то это называется «рубашка», если хочешь знать. И на Земле так все ходят.
Тут этот землянчик мне нравиться совсем перестал.
– На Земле пусть как хотят, так и ходят, а ты тут не на Земле, понял? И руки давай уже хорош распускать.
Он аж покраснел.
– Я и не распускаю, просто не дёргай, и всё.
Тут Андрюха мне руку на плечо кладёт и говорит:
– Ромыч, сдай назад, всё спокойно. Давайте о другом.
Алёнка Кощеева (она меня на год младше) тут же влезает:
– Сеня, а как там у вас на Земле? Как по телеку?
Он смотрит озадаченно.
– Ну… У нас по-разному. Только не как по телеку, у нас просто… Ну, как у нас… – тут он оживился. – А давайте я вам фотографии покажу!
Достал планшет и начал показывать. Такого, скажу я вам, я за всю свою жизнь не видел. Разве только в кино или в школе на уроках учительница рассказывала. А тут и правда фотографии, а на них – вот он, этот самый землянчик, который рядом живой сидит, а вот оно – то самое, удивительное. Скажем, море. У нас на станции в жилблоке для детей свой бассейн в школьном центре, ну он так себе, ни большой ни маленький. С комнату. А тут – вода и вода, до самого горизонта, и там люди на всяких прибамбасах по воде передвигаются. И даже корабли есть, только они не летают, а по воде плавают. Или другая вещь – снег. Мы снег видим только в холодильнике, а что его может быть так много, что по нему даже ходить можно или бегать – это, я вам скажу, почище всяких сказок. А ещё там был настоящий лес, и сад в месте, которое землянчик называл «дача». У нас есть много растений в живом уголке, но чтобы растения были высотой в 10 палуб, это же в голове просто не помещается! А ещё у землянчика была двухколёсная машина – то ли «сипет», то ли «лосипет». Мне бы такую – но что с ней делать в наших коридорах? От переборки до переборки кататься, как мы на роликовых тележках?
В общем, не знаю, что на меня нашло. Наверное, просто разозлился, что все вокруг этого землянчика прыгают, как вокруг сам не знай чего.
Тут я потянул его за штанину его белого костюма, да сильно.
– А это вот что у тебя такое? Тоже рубашка?
Он снова покраснел и глядит на меня.
– Нет, это называется штаны, если ты не в курсе.
– Какие же это штаны? – спрашиваю я. – У нас в таких штанах даже девчонки не щеголяют. И вообще, Земля то, Земля сё, что-то ты много разоврался, ангелочек в белом!
– Почему это я ангелочек? – он спрашивает с нажимом.
– А кто же ты ещё? Пол-лексеевна же сказала, что у тебя папочка ангел, ну в смысле яйцеголовый?
Тут он аж вскочил.
– Сам ты ангел яйцеголовый! А ещё и баран тупой!
В общем, он первый начал. Я, вообще говоря, не драчливый. Меня отец так учит, что руки распускать это не дело. Но называть чёрта яйцеголовым, да ещё и тупым – это уже слишком! Так что врезал я ему по носу. Думал, он заревёт, как девочка, и побежит учительнице жаловаться. Однако нет, он тоже как двинет по носу меня. И, кстати, чувствительно. Тогда я стукнул его ещё раз, а потом снова он меня. И понеслось.