- Спящая ты моя красавица! Эсмеральда моя! .. что ты сделала с моей жизнью, со своей жизнью?
Всё имущество спустил на вас, чего тебе не хватало? Ничего не осталось, ни чести, ни денег, ни совести, пустота одна...
Он любовался ею некоторое время, пока томное волнение не охватило его: - "Вот же она, лежит перед ним, вожделенная... бери, чего ждать..."
Вся плоть взбунтовалась в нём, он стал снимать с бесчувственного тела девушки одежды..
- Чёрт возьми, эти ваши цыганские штучки... ели справился.. и вот лежишь - нагая..
- Боже! Как можно создать такое совершенство!- он опустился перед ней на колени. " Сейчас ещё сильнее чем прежде, он боготворил её, и возносил её прелести, в каком- то иступлённом поклонении. Неистовая страсть к этой девчонки была губительна, и Елизар знал это.
- Удивительная, желанная! Любовь моя! Как ты прекрасна! Никого и ничего в жизни не видел совершенней этого создания!..
Мужчина взялся обследовать изгибы юного, целомудренного тела, его била безудержная дрожь, он рывком скинул с себя одежды и лёг рядом с обнажённой красавицей. Он стал сжимать её бесчувственное тело в своих объятиях. " Тихая, покорная...Ни так, ни так он представлял их первую, брачную ночь..."
Он касался её тела, в нём нарастала и поднималась горячая волна вожделения и безудержной страсти. Елизар жадно впился губами в её маленький рот, сжимая в руках упругие девичьи груди. В мужчине возрастало возбуждение, он не мог себя сдерживать, ему не хотелось брать силой неподвижное тело любимой, но он сделал свой выбор и отступать не собирался. К тому же тело цыганки была столь соблазнительно, что остановится не было сил. Сколькими девицами и женщинами обладал и владел он, но ни к одной из них, не испытывал и доли той страсти, что испытывал сейчас... Барин сминал это юное, с совершенными изгибами тело с такой безудержной страстью, что девушка издала видимо от боли, стон. Для Елизара это был сигнал к действию, решив, что она отозвалась на его призыв.
- Любимая, желанная,..- шептал он, с жадностью целуя каждый участок нежного тела и сжимая в жадных, горячих объятиях. Больше не в силах сдерживать себя он с иступлённой страстью овладел ею, из груди Джофы вырвался глухой стон. Мужчина подмял под себя хрупкую, маленькую изящную фигурку цыганки, полностью прикрыв собою. Его неуёмное, необузданное желание к ней, пугало его самого, но он, с новой нарастающей силой и ненасытностью, снова и снова овладевать ею, пока не удовлетворил свою неуёмную похоть.
Пошатываясь, барин вышел из комнаты:
- Ефим! - позвал он.
Тут же, словно слуга и не уходил никуда, он отозвался:
- Слушаю хозяин!
- Больше эта очумелая орда не заявлялась?
- Никак нет, Ваше Высочество! Куда же им, жандармы в имение...может приказали бы, выселить это жульё, сколько бродяг этих терпеть можно?
- Сам без советников справлюсь, - строго возразил хозяин, - Нюрку ко мне! Пусть порядок там наведёт, - кивком указал на спальню, - если пикнет кому, розгами до смерти засеку.
- Будет сделано!
- И пусть на стол соберёт, голодный я что-то...
Джофранка постепенно приходила в себя, голова звенела, как бубен, во всём теле была такая ломота, будто его переломали, она открыла глаза и увидела перед собой служанку барина Анну, она и раньше её видела, та прислуживала им, когда она приходила в имение. Девушка осмотрелась, она лежала в барской постели:
- Как я тут оказалась, что я тут делаю? - цыганка попыталась встать, но голова кружилась и предметы двоились в глазах, - что всё это значит?
- Госпожа, Вам стало плохо за столом, Вы упали и хозяин перенёс Вас сюда... может, желаете откушать?
- Какая я тебе госпожа? Что же мне так плохо?.. - она обхватила голову руками.
Она приподнялась на кровати, силясь что-то вспомнить, вдруг, как вспышка, в её сознание промелькнули отрывки каких-то бессознательных картинок, как злой сон или жуткое видение: " Нет! - это не может быть правдой, это невозможно!". Джофа ощутила боль внизу живота, эта боль выжигала её изнутри, она вдруг всё поняла, всю низость мерзкого поступка барина. Она почувствовала себя растоптанной и оскорблённой... как пережить такое унижение?.. Сквозь пелену сознания, вспомнила его гортанные, животные стоны, ей стало мерзко до дурноты.
Через некоторое время вошёл Елизар:
- Богиня моя, возлюбленная Эсмеральда! Проснулась наконец? - у него на лице была наглая, довольная улыбка.
- Пошла вон! - указал на дверь служанке, - и принеси что-нибудь будущей хозяйке поесть, да поскорей!
Джофа смерила его гневным взглядом, попыталась встать, но была ещё слаба:
- Думаешь, не знаю, что здесь произошло? Как ты посмел?
- Вот видишь, мы уже, на - ты. Я слов своих на ветер не бросаю, в отличие от вашего лживого, хитрого сброда, решили по миру пустить и ничего взамен? С нами так нельзя... вот нынче думать буду, как с твоими сородичами поступить. С тобой всё ясно, со мной останешься, куда теперь тебе, в табор тебя не примут, законы ваши знаю. Вот, прими! Ни у одной цыганки мира нет такого украшения, заслужила! - он протянул ей золотое монисто, даже в тусклом свете оно сверкало красивым блеском, переливаясь и искрясь. Девушка оттолкнула его руку и оно упало на пол, издав зловещий звон.
В комнату постучали.