- Взять его, ату!..- надрывно, истерично кричал взбешённый отец.
На крик выбежала мать, обхватив руками голову, стала урезонивать мужа:
- Да что ж ты Федор, собственное дитя, словно зверя травишь?,- причитала Мария.
- Цыц! И до тебя черёд дойдёт,- прохрипел разъяренный Федор.
Собаки не слушали Фёдора, и он безжалостно хлестал их кнутом. Они скулили и жалобно повизгивали, ползая на пузе у ног хозяина. Он был, не умолим, и хлыст с новой силой обрушивался на бедных животных. Псы, поджав хвосты, заискивающе, смотрели на безжалостного хозяина, вымаливая прощения.
Никола попытался вырвать кнут из рук отца, но безуспешно и жгучие удары кнута обрушились на спину парня.
-Все вы у меня вот где!- сжимая руку в кулак, рычал обозлённый отец, стегая безжалостно сына.
Мария пыталась остановить руку мужа, но он грубо оттолкнул её.
Николе наконец-то удалось вырваться, он выскочил со двора и бросился бежать. Он бежал без оглядки и остановился уже на краю деревни, переводя дух. Он не знал, куда ему идти дальше, он просто пошёл в никуда. Друзей у него не было, а идти к Аурике он не посмел. Да и что он мог ей сказать, разве повзрослевший юноша, стал бы жаловаться девушке. У неё была хоть подружка - ива, у Николы не было даже такого друга, кому бы он мог пожаловаться на свою горькую судьбину. Так он и шёл, пока не дошёл до пастбища, где паслись лошади. Возле шалаша стоял пастух и чесал гриву очень красивому, чёрному как воронье крыло, коню. Он и раньше видел пастуха,- Михая, цыгана. Он был, замкнут и молчалив, и мало с кем общался. Цыган жил как бы в своём мирке и не особенно нуждался в людях. Он хоть и был не молод, но ещё вполне крепок, невысокого роста, с седеющими, курчавыми волосами и тёмно- синими красивыми, грустными глазами. В темноте глаза были чёрными и колючими от настроения.
- Эва,.. это где ж тебя так зацепило? - заметив синяк на лице парня, приветливо сказал Михай.
Его глаза сразу подобрели, глядя на Николу.
Мягким, добродушным голосом, пастух пригласил парня в шалаш:
- Пойдем, что ли, покормлю, голодный, небось, на ногах вон, ели стоишь.
Мужчина, пропуская парня в шалаш, положил ему руку на плечо. Никола вскрикнул. Только теперь он почувствовал, как ныла и горела нестерпимой болью его спина, обласканная отцом.
Михай очень аккуратно приподнял полы рубахи и ахнул, вся спина была в багрово- красных рубцах.
-Эва, это кто ж тебя так?- сочувствующе, со вздохом, качая головой, произнес он,- зовут то тебя как?,-переходя на шёпот, спросил цыган.
- Николаем зовут,- ответил тот.
- Да Никола и досталось же тебе...- протянул Михай,- на животину, небось, рука не поднимется, а здесь воно что. Ну, ничего парень, дело поправимое, вылечим, и не такое видывали.
-Спасибо Вам...- доверчиво, сдерживая слеёы, произнес растроганный Никола.
-За что, спасибо-то, спасибо потом скажешь,- дружелюбно ответил цыган.
Неделю Михай, выхаживал Николу, кормил, поил настоями из трав, ставил примочки на спину. Никола даже от матери не видел столько заботы. Мать хоть и была человеком добрым, но безответным, боясь гнева мужа, она не могла лишний раз приласкать детей даже словом.
- Нечего хлюпиков растить! - вечно одергивал её Фёдор.
Да и потом в постоянных хлопотах по хозяйству, у неё просто не оставалось времени на них.
Не старый цыган проникся к этому одинокому юноше отеческими чувствами. Никола не мог этого не видеть, в пастухе не было ни фальши, ни лицемерия, он был открытым и искренним. Парнишка привязался всей душой к этому казалось на вид, суровому мужчине, он нашёл в нём то, что так всегда ему не хватало, что не находил в других, понимания и поддержку.
Долгими звёздными ночами они сидели под открытым небом у костра. Цыган рассказывал Николе о своей нелегкой доле, живя в цыганском таборе. Как частенько угощали его кнутом за непослушание, привычное дело у цыган. А за отказ жениться на своей соплеменнице изгнали из табора и бичевали всем табором, чуть жив остался...
-Не думай, что ты один на свете такой горемыка! Молод ещё, не видел потерь. В мирное время живём,.. а на нашему поколению выпало испытание войной. -это горе, так горе, ни одну семью не пощадила война, кому свинцом выпало испытание, кому голодом, кому потерями близких.... Страшно это, когда нет возможности похоронить близких, а и прийти некуда поплакать...
- Простите... - на распев, виновато произнёс Никола.
- Я ведь непростой цыган, благородного рода. Да, друг мой... Никому вот не рассказывал, а тебе откроюсь... от бабки своей, перед её смертью узнал, тайну своего рождения Предки мои были бродячими артистами, развлекали богатый люд песнями, да плясками. Матушку мою звали Джофранка - значит свободная, красоты необыкновенной была... влюбился в неё один барин, да, так, что готов был забыть про честь свою, любые деньги предлагал за выкуп её. Да, цыгане народ вольный, на деньги барина жили в своё удовольствие. Разрешил он им проживать в своём имении, доставалось крестьянам от их пребывания, да, только слово хозяина закон. Долго так жили...
- Джофранка! Джофранка! Барин к себе зовёт, срочно сказал, копеечку мне дал, - крутя монеткой, прибежал запыхавшись цыганёнок, когда девушка раскидывала юбки по камням у реки.
- Не видишь занята,- показав язык и гримасничая, отозвалась юная девушка.
- А ты красивая... - взлохмаченый мальчишка с восхищением смотрел на неё, - выросту- женюсь!