– Странно, – сказал я, – никакого телевизора…
– А зачем тебе телевизор? – спросила Эмма, – Видимо, в эту гостиницу люди приезжают чтобы отдохнуть, а не телевизор смотреть. Тут, наверное, удивительная природа вокруг – утром посмотрим, а то сейчас темно, и не видно…
Я собрался было закрыть дверь и запереть её на ключ, но неожиданно услышал шаги на лестнице и задержался. Через несколько секунд в коридоре появился наш знакомый старичок. В руке от держал небольшую круглую корзинку.
– Извините, – сказал он увидев меня на пороге комнаты, – Я забыл вас спросить, в котором часу вы хотите завтракать?
– Не знаю…– я задумался, – Лучше пораньше…
– В семь? В восемь? – спросил старичок.
Я собирался было ответить « в семь», но не успел. Подошла Эмма и, ласково посмотрев на меня, повернулась к старичку и сказала:
– Лучше в восемь. У нас будет побольше времени, чтобы выспаться.
– Очень хорошо, – кивнул старичок, – Завтрак будет в восемь, там, внизу, в ресторане…
Потом он протянул мне корзинку и как-то застенчиво улыбнулся:
– Это вам от моей жены, чтобы не ложиться спать с пустым желудком… Это подарок, – добавил он, – Спокойной ночи…
И, повернувшись, старичок неторопливо начал спускаться по лестнице. Я закрыл дверь номера и запер её изнутри, оставив ключ в замочной скважине.
– Что там такое? – Эмма с любопытством заглянула в корзинку, которую я поставил на стол.
В корзинке оказались бутылка немецкого белого вина и полукруглая половинка свежевыпеченного хлеба с толстой тёмной корочкой и светлой пористой мякотью. Тут же лежали штопор, небольшой столовый нож и завёрнутые в бумагу две небольшие копчёные колбаски.
– Ого! – воскликнула Эмма, – Вполне неплохой ужин. Очень мило с их стороны.
Я тоже очень обрадовался – от запаха свежего хлеба у меня буквально потекли слюнки и заурчало в животе.
– Давай помоем руки и будем есть, – сказала Эмма и первая направилась в ванную.
Едва она скрылась за узкой дверью, как до меня тут же донёсся ее голос:
– Такого я давно не видела!
– Что там? – я тоже поспешил в ванную.
Ванная комната оказалась несколько просторнее, чем можно было ожидать. Эмму развеселила конструкция туалета – сливной бачок был вознесён на толстой трубе на высоту чуть ли не двух метров, и оттуда свешивалась тонкая металлическая цепочка с маленьким деревянным шариком на конце.
– Антикварная вещь, – сказал я.
Ванна была массивной и довольно нестандартной формы – несколько шире, чем обычно и с подчёркнуто округлыми формами. Смесители в ванне и на умывальнике были старинного вида с металлическими кранами. В центре каждого крана небольшой винтик удерживал круглую керамическую вставку синего или красного цвета – для холодной и горячей воды. Над умывальником висело небольшое прямоугольное зеркало в деревяной рамке. На самом умывальнике лежал кусочек мыла, а на крючках на стене висели полотенца нежно абрикосового цвета – два очень больших и три маленьких.Стены ванной комнаты были из тёмных вертикальных досок покрытых толстым слоем лака. На полу – несколько грубоватые шершавые кафельные плитки какого-то непонятного жёлто-коричневого цвета.
– Мне здесь определёно нравится, – сказала Эмма, – Похоже на какой-то старый фильм… Вроде когда-то смотрела, но вспоминаются только отдельные фрагменты: например этот кафельный пол в ванной или туман и та лампочка над крыльцом… Хорошо, что мы нашли эту гостиницу!
– Да, – согласился я, – Судя по всему, мы у них сегодня единственные постояльцы…
Вымыв по очереди руки, мы вернулись в комнату и занялись приготовлением ужина…
На столике стояла небольшая мраморная пепельница со специальным отверстием, куда была вставлена белая стеариновая свечка. Тут же лежал коробок со спичками, в котором оказались всего две спички. Пока Эмма доставала из корзинки вино, хлеб и колбаски, я зажёг свечку уложившись, к счастью, в одну спичку. Потом, вооружившись штопором, я приступил к открытию бутылки.
– Где-то я видела стаканы, – сказала Эмма.
– Мы можем взять крышку от термоса, – я кивнул в сторону нашей синей дорожной сумки.
– Нет-нет, я видела стаканы в ванной, – и Эмма поспешила в ванную.