Рихард плечом толкнул дверь спальни и вдруг застыл на пороге. Отпустил ее ладонь. Рами не понимала, что случилось, она хотела заглянуть ему через плечо, но тут услышала знакомый мягкий голос:
-Милый, а я решила сделать тебе сюрприз, но смотрю, ты тоже постарался. У тебя получилось и ты привел к нам эту малышку, — это была Миа.
Рамиля смогла, наконец, заглянуть в спальню. Девушка лежала посреди двуспальной кровати на боку. Из одежды на ней были только малюсенькие кружевные трусики. Она выглядела так, как модели с обложек мужских журналов: идеальный загар, тонкая талия, бесконечно длинные ноги с крепкими, но ничуть не полными бедрами, большая округлая грудь идеальной формы. Сейчас Рамиля видела, что у Миа намного больше татуировок, чем казалось раньше. Бедро оплетала змея, на животе красовалась белая лилия, а на ягодицах виднелся хвост гигантской рыбины. Рами вдруг с ужасом поняла, что все это время Рихард, знал, что в номере находится его девушка. Ему не нужна была Рамиля, он привел ее сюда ради Миа, которая мечтала о сексе втроем еще с самого первого дня их с Рами знакомства.
—Малыш, ну, что вы там стоите, — Миа приподнялась на локте и поманила Рихарда рукой.— Веди ее сюда, и уже потрахаемся наконец.
В первую секунду Рамиля опешила и застыла на месте. Круспе медленно повернул к ней лицо, протянул руку. Рами отступила. Шаг. Еще один. Пятилась, пока не уткнулась спиной в стену.
—Подожди, я… — начал было Рихард.
Но она не стала слушать. Увидев дверь, рванулась к ней, нажала рукой на ручку, распахнула и выскочила в коридор. Что было сил, побежала прочь. Выскочила на лестницу и, перепрыгивая через ступеньки, бросилась вниз к выходу, по дороге одергивая бюстгальтер, поправляя волосы.
«Он провел меня, заставил поверить, что я ему нравлюсь. Господи, как я могла быть такой глупой». Глаза наполнялись слезами, но Рамиля сжала кулаки и приказала себя прекратить. Она не станет плакать, только не сейчас, не перед всеми этими людьми. Рами выскочила в лобби, и, стараясь не смотреть ни на кого, опрометью бросилась к дверям, выскочила на улицу, в липкую удушающую жару.
Город шумел, вонял выхлопными газами, солнце больно слепило глаза. Несмотря на поздний час, стояла невыносимая духота. Рами покрутила головой, увидела остановку трамвая. Звеня, по рельсам, шел симпатичный красный вагон. Она понятия не имела, куда идет трамвай, но сейчас это было и не важно. Рами перебежала дорогу, запрыгнула внутрь. Двери закрылись. Трамвай поехал. Рамиля некоторое время пристально смотрела в окно, на удаляющееся здание гостиницы, а потом отвернулась. Слева в груди болело так, словно Рихард вонзил туда острый кинжал. Рами провела по этому месту рукой, взглянула на свои пальцы. Ей казалось, на них должна быть кровь. Но они оставались сухими и чистыми. Фантомная рана, но болела она ничуть не меньше настоящей.
Комментарий к Глава шестнадцатая.
Отбечено — milladay
========== Глава семнадцатая. ==========
***
Осень пришла слишком рано. К концу сентября деревья стали ронять пожелтевшие листья, небо все чаще хмурилось, и из низких туч накрапывал тоскливый холодный дождь. По утрам часто поднимались туманы, и из окна маленькой съемной квартиры на пятом этаже невозможно было разглядеть ничего, дальше соседнего дома. Да и тот, как на акварельном пейзаже, казался размытым и нереальным. В такие дни было особенно тоскливо.
Одиночество звенящей тишиной давило со всех сторон. Иногда она просыпалась за несколько часов до рассвета, в полной темноте, с гулко бьющимся сердцем, и после не могла уснуть до утра, прислушиваясь к звукам в пустой квартире. Каждый шорох заставлял вздрагивать, задерживать дыхание, чувствовать себя совершенно беззащитной. В такие ночи Рамиля мечтала завести собаку, но понимала — с ее образом жизни это невозможно. Но тревожными были не все ночи. Порой она хорошо спала до утра и после, бодрая, шла на работу. Бодрая, но отнюдь не счастливая. Рана в груди затянулась, но, все же, не зажила.
С того дня, в Польше, прошло больше трех месяцев. Рамиля давно работала в новом кафе, и это дало ей стабильный доход и, какую-никакую, уверенность в будущем. Густав оказался приятным мужчиной средних лет, который, впрочем, мало вникал в подробности работы кухни и больше заведовал финансовой частью вопроса, а вот его помощница — Лена Хильге, стала для Рамили практически родной матерью. Рами не понимала почему, но эта женщина была очень к ней расположена. Только благодаря ее опеке и заботе Рамиля смогла не потерять новую работу в первый месяц. Она и не представляла как это сложно — работать на кухне в кафе, и сколько от нее потребуется выдержки. Рамиля никогда не отличалась спокойным нравом, но благодаря Лене, за пару месяцев вошла в режим, привыкла к бешеному темпу, и даже стала получать от этого удовольствие. Ведь когда работа спорилась, ей некогда было думать о Рихарде.
Они не виделись больше ни разу. Круспе не звонил, не писал, не искал общения. Поначалу Рамиля ждала. Ей казалось, что она не могла так сильно ошибиться в его чувствах. Время шло, и вскоре Рамиля смирилась. Собственно, у нее не было другого выхода. Днем она почти не думала о нем, но время перед сном становилось настоящим адом. Рами бесконечно прокручивала в голове тот день в отеле: каждое слово, каждый жест, прикосновение. Расковыривала незаживающую душевную рану, пускала кровь, наслаждалась собственной болью с отстранённым мазохистским удовольствием.
Ей не давала покоя одна вещь. Его глаза в последние минуты, перед тем как она убежала. Рихард стоял против света, и Рамиля не могла видеть выражения его глаз, а ей страшно хотелось этого. «Подожди, я…» Что именно он пытался сказать ей? Тысячи вариантов, и нет ни одного, который дал бы успокоение. Скорее всего, он хотел сказать: «Подожди, я все объясню». Хотел убедить ее остаться. Остаться с ним и его девушкой, стать их игрушкой, разнообразить их сексуальную жизнь.
Для нее такое было чересчур, но винить Рихарда в чем-то она не могла. Рамиля трижды дала ему согласие. Она сама поцеловала его, а потом сама же просила заняться с ней любовью. Готова была отдаться ему прямо в коридоре. Господи, каждый раз, когда Рами вспоминала об этом, ее накрывало волной жгучего стыда и хотелось потерять память, лишь бы забыть это. Забыть его. Перестать чувствовать. Но она все еще помнила, и ей все еще было очень больно.
После работы, когда смена выпадала на утро, и она освобождалась засветло, Рами гуляла по городу. Ей нравились безлюдные парки, набережные Шпрее, и широкие аллеи, усыпанные палой золотой листвой. В воздухе уже пахло осенью, и от этого запаха становилось хорошо на душе. Она купила себе подержанный велосипед (в отличие от собаки это Рами могла себе позволить), и все выходные проводила на природе, исследуя новые уголочки города, открывая для себя интересные районы, локации. Берлин оказался такой разный, и он очень нравился ей. Кажется, впервые за много лет, она чувствовала себя тут дома.
Иногда Рамиля встречалась с новыми друзьями. Хотя, друзьями их можно было называть с большой натяжкой. Скорее приятели. Они познакомились на работе и изредка проводили вместе вечера. Две девчонки — Хельга и Полина, обе из Берлина, и парень из Вильнюса по имени Юргис. В первые недели их общения светловолосый двухметровый красавец Юргис проявлял к ней явный интерес, но Рамиля никак не отвечала на его ухаживания, и со временем он сдался. А потом и вовсе начал ухаживать за рыжеволосой Полиной. Кажется, та только этого и ждала, их роман оказался таким бурным, что они буквально не расставались ни на минуту, а недавно пара объявила о помолвке. Рамиля была рада за друзей, но это была сдержанная радость. Она специально сдерживала все чувства, чтобы не сойти с ума и, кажется, это помогало.
***
Утром шел дождь. Рами оставила велосипед дома и приехала на автобусе, но сейчас, когда она вышла из стеклянных дверей кафе на улицу, мир был залит яркими лучами мягкого сентябрьского солнца. Она прикрыла глаза рукой и опустила взгляд, чтобы глаза привыкли к яркому свету.