Едва только австрийская атака была отбита, как над дивизией Сент-Илера нависла новая угроза. К месту боя подоспела бригада Каменского 1-го из колонны Ланжерона. Эта бригада, отставшая от передовых полков 2-й колонны, была направлена на Праценское плато Ланжероном, и он лично повел ее в атаку. Одновременно Милорадовичу удалось собрать часть рассеянных полков, которые он снова двинул в наступление, на этот раз против дивизии Вандамма.
Особо критическим стало положение дивизии Сент-Илера. Командир 2-й бригады этой дивизии генерал Тьебо так вспоминал этот момент: «Стоя на самой высшей точке Праценского плато, мы видели равнину до самого горизонта. Далеко на левом фланге были заметны войска маршала Ланна, которые вели бой с полками князя Багратиона. Между ним и нами... 1-я дивизия Бернадотта сражалась с резервом Великого князя Константина... Позади или где-то поблизости от нас не было ни одного французского отряда. Реляция императора говорит о том, что бригада Левассера была у нас в резерве, но никто из нас понятия о ней не имел... Перед нами и вокруг нас мы видели раз в пять больше врагов, чем у нас было бойцов... Когда мы встречались с Мораном, мы всегда вспоминали об этом моменте. «Я много воевал, — говорил он, — Я имел честь сражаться в Египте и во всех великих битвах, данных императором, но я не видел ничего подобного...» Сент- Илер позвал меня и Морана и сказал нам: «Господа, это становится немыслимым. Я предлагаю вам занять позицию позади, где мы могли бы обороняться». Едва он произнес последние слова, как полковник Пузе, командир 10-го легкого... буквально бросился на коне между нами... и, не дав ни Морану, ни мне времени открыть рот, воскликнул: «Мой генерал, отступать?! Если мы сделаем хоть шаг назад, мы погибли! У нас есть только один способ выйти отсюда с честью — это броситься очертя голову на врага и, главное, не дать им нас пересчитать»18.
* Туаз — около 2 м
Конечно, рассказ генерала Тьебо, приведенный им в мемуарах, нельзя воспринимать буквально, особенно его утверждение насчет того, что союзники имели пятикратное численное превосходство. Уже только из фактов, представленных в этой книге, можно понять, насколько мало доверия заслуживают подобные легенды. Однако несомненно, что чувство опасности, которое он ощутил в этот момент, сохранилось в памяти генерала до самой смерти. Если в деталях он не точен, то общая ситуация, судя по всему, обрисована очень верно. Трудно сказать, сколько точно войск участвовало в решающем столкновении на Пра-ценском плато. Ряд русских и австрийских батальонов были приведены в такой беспорядок, что уже не участвовали в новых контратаках. Вероятно, союзники, хотя и не имели значительного численного превосходства, располагали количественным перевесом на 2— 3 тыс. человек.
Подобный факт был бы совершенно немыслим, если бы у Наполеона с самого начала действительно существовал «классический» план прорыва центра союзников. Большинство историков не обращают внимания на ситуацию, сложившуюся на Праценском плато около десяти утра. В то время как на левом крыле французов были сосредоточены огромные конные массы, в то время как корпус Бернадотта совершал длинное движение в юго-восточном направлении, на направлении главного удара остались только две пехотные дивизии (из 10 находившихся на поле сражения) и ни одной кавалерийской.
В то время как бригада Каменского 1-го атаковала правый фланг дивизии Сент-Илера, на ее левое крыло наступали австрийские войска генерала Юрче-ка. Против дивизии Вандамма двинулись в бой австрийские батальоны Роттер-мунда, а также русская бригада генерал-майора Берга.
Берг уже водил свою бригаду в контратаку. Храбрый генерал, схватив знамя одного из полков, прямо не слезая с коня, бросался в пекло боя, увлекая солдат личным примером. Однако перед началом новой контратаки он был контужен картечью в ногу, его лошадь также была задета пулей, взбрыкнула и, скинув седока на землю, ускакала. «В таком положении не мог я сначала ступить на ногу, — рассказывал генерал Берг в документе, написанном вскоре после сражения, — так что некоторые из господ офицеров и унтер-офицеров, взявши меня на руки, хотели меня понести прочь, но я, увидевши, что полк отступал, сколько мог укрепился, взял двух унтер-офицеров, которые меня поддержали, и тут людей построил и привел их на гору... причем несли меня с одного фланга до другого, чтобы ободрять людей...»'9.
Если верить документу, составленному Бергом, его бригаде удалось отбить «гору», иначе говоря, сбросить Вандамма с возвышенности Стары-Винохрады. Скорее всего, ему удалось лишь несколько потеснить французские полки. Под смертоносным градом пуль и картечи наступление союзников захлебнулось. «Пыл этой атаки вскоре охладел, — вспоминал Штуттерхайм. — Превосходные силы неприятеля, его стойкость превратили наше стремительное наступление в медленный марш, сопровождаемый беспорядочным ружейным огнем»20.
Несмотря на град пуль и картечи, пример нескольких генералов заставил солдат снова двинуться вперед, но сраженные шквалом огня храбрецы упали на землю. Были ранены генерал Юрчек и генерал Репнинский, пораженный сразу тремя пулями.
Генерал Берг вспоминал: «Вдруг весь фронт бросился назад. Увидев сие, я думал употребить последний способ, чтобы их удержать и потому я велел себя нести перед фронтом и, несмотря на то, что сзади и спереди по мне стреляли, я людям закричал, чтоб остановились и что я намерен тут прежде умереть, а назад не пойду. Через сие многие остановились и начали строиться...»21
В то время когда генерал Берг пытался увлечь свои войска в атаку на батальоны Вандамма, бригада Каменского 1-го наступала против дивизии Сент-Илера. Генерал Ланжерон в своем рапорте царю так рассказывал о действиях этой бригады: «Французские колонны, остановленные бригадой графа Каменского, развернулись в 300 шагах от нее под картечным огнем и построились на два фаса: один — против этой бригады, а другой — против австрийцев; последние... стреляли снизу вверх и с малою действительностью. Французы находились значительно выше них и немного выше русских; как только они развернулись, они открыли огонь... Чтобы воодушевить наших солдат... я решил идти вперед. Команда была исполнена, как на учении. Французы отступили; первый батальон Фанагорий- ского полка, под начальством отличного офицера, майора Брандта, раненого, подошел так близко к французам, что взял два орудия, брошенных ими; но французские генералы и офицеры вернули своих солдат и поддержали их второй линией, которую мы только тогда увидали и наши батальоны, в свою очередь, отступили и заняли свою прежнюю позицию; взятые два орудия были брошены. Легкость, с которой наши шесть батальонов, построенные в одну линию, оттеснили французов... доказывает мне, что если бы мы имели некоторые войска из тех, которые бесполезно стояли в полутора верстах, мы отбросили бы французов до Пунтовица и отбили бы Праценские высоты»22.
Факты, изложенные Ланжероном, хорошо подтверждают мысль, высказанную генералом Тьебо — успех боя на Праценском плато буквально висел на волоске. С обеих сторон войска сражались с доблестью и упорством, но солдаты Сент-Илера превосходили своего противника выучкой и боевым опытом, что и предопределило их успех.
«... Французские линии открыли очень сильный и убийственный ружейный и картечный огонь по бригаде Каменского, которая сразу потеряла много людей выбывшими из строя, — вспоминал в своих записках Ланжерон. — Она отвечала менее интенсивным и плохо направляемым огнем; большая часть наших солдат стреляла в воздух*; ради облегчения они побросали ранцы, но я должен сказать, что, несмотря на критическое положение, в котором они находились, на численное превосходство противника, на слабую привычку к войне и на впечатление, которое должна была на них произвести неожиданная атака в тыл и гром орудий, который большинство слышало в первый раз, они держались превосходно в продолжение почти двух часов, и в это время было убито наповал более половины людей двух полков»23.
, Генерал Милорадович не щадил себя, чтобы собрать расстроенные батальоны и снова повести их вперед. Он постоянно был в огне. Не без злой иронии об этом писал Ланжерон: «Он чувствовал свою ошибку и делал все, чтобы показать себя перед императором. Так как у него был прекрасный очень быстрый английский конь, он носился на нем галопом вдоль фронта под ядрами и пулями. Он кричал, проклинал, ругался на солдат, все время оказываясь между ними и врагом. Император был убежден, что никто не вел себя так героически, как он»24.
В критической ситуации отличился и дежурный генерал граф Волконский. Он схватил знамя Фанагорийского полка и бросился в самое пекло боя, увлекая за собой солдат. Тысячи голосов подхватили раскатистое «Ура!», и вся линия русских батальонов ринулась навстречу французским пулям. Вместе с русскими бросились вперед и австрийцы.
* Это было не по их вине; наших солдатучили всему, за исключением того, что нужно было знать. Они не умели стрелять; им великодушно отпускали по три пули в год для стрельбы в цель, а для этого и трехсот не было бы много. Некоторые полковые командиры проводили учения, используя пули из глины, но последние портили ружейные стволы Вообще, если наши солдаты дурно стреляли, зато безукоризненно делали ружейные приемы. (Прим. авт.).