Красивые жесты Наполеона в отношении русских пленных, призванные послужить сближению двух империй, остались без ответа. Оба государства продолжали оставаться в состоянии войны, и никаких мирных переговоров между Францией и Россией не было начато. Следует также вспомнить, что у России к этому времени оставались войска, находившиеся если и не в боевом контакте с французами, то, по крайней мере, в состоянии близком к началу военных операций. Этими войсками были корпус Толстого на севере Германии и корпус генералов Ласси и Анрепа в Неаполе.
Аустерлиц решил участь этих далеких фланговых операций. Как уже отмечалось, на севере Германии союзные генералы никак не могли решить, что же им делать. Едва только закончился военный совет 18 декабря 1805 г. в Люнебур-ге, как в штаб союзников прискакал генерал- адъютант царя князь Гагарин. Известие об Аустерлицкой битве, которое он привез, потрясло всех. «Слушая рассказ князя Гагарина о поражении, — писал Михаил овский-Данилевский, — наши офицеры сначала не верили ему, принимали слова его за вымысел, не постигая возможности поражения русских»5. Однако когда союзные генералы «постигли» рассказ Гагарина, их решение было принято. Английское командование тотчас вспомнило о дороге к своим кораблям, и, кроме того, из Лондона пришло приказание немедленно возвращаться в Англию. Выдающийся русский историк описал это отправление в благостных тонах: «Через несколько дней прибыли суда в Куксгавен. Англичане поплыли в свое отечество, а граф Толстой пошел в Россию, оставя на много лет в памяти жителей примерную подчиненность, отличавшую русское войско в двухмесячное пребывание его в Ганновере»6. Для шведского короля, который оказался один на один с потенциальным противником, отправление русских и англичан представлялось в иных тонах. Очевидцы утверждали, что он был в бешенстве.
Так закончился «великий северный поход» корпуса Толстого. Огромные средства, потраченные на эту экспедицию, были выкинуты на ветер, а завоевания, по большей части, не простирались дальше покорения в Зулингене «Матильды, дочери почтмейстера» (см. главу 11). Впрочем, война есть война, и ее необходимо было торжественно завершить. Поэтому в честь корпуса Толстого прусский король дал празднество, прекрасная королева появилась перед войсками в «зеленом амазонском платье с красными выпушками», что, разумеется, подчеркивало ее любовь не только ко всему военному, но в особенности к русской армии*. Ну и, как положено, в ходе боевых действий была поставлена достойная точка. Прусский король наградил русских генералов орденами...
Если боевые действия на севере Европы напоминали комедию, то на юге, в далеком Неаполитанском королевстве, скорее трагедию.
Стоит вспомнить, что после долгих приготовлений в декабре 1805 г. союзная русско-англонеаполитанская армия после продолжительных колебаний перешла в «наступление». Как уже отмечалось, все боевые действия ограничились выдвижением русских и англичан на несколько десятков километров к северу от Неаполя и бесполезным походом неаполитанских полков через горы на северо-восточную оконечность королевства.
Едва гордый марш вперед союзных армий остановился и русские и английские генералы облюбовали достойные их персон виллы в окрестностях Неаполя, пришла новость, подобная огненной надписи, появившейся на стене во время пира Валтасара. Сообщение об Аустерлицкой битве и заключении перемирия между французами и австрийцами стало известно в Неаполитанском королевстве в самых первых числах января 1806 г. Кроме этой новости пришла еще одна: 35-тысячный французский корпус под командованием маршала Мас-сена двигался на Неаполь. Тотчас же генералы союзной армии собрались на совет. Мнение английского главнокомандующего Крейга было простым и до предела ясным: нужно сесть на корабли и отправиться домой.
Русские генералы были менее категоричны. Они также считали, что защищать Неаполь не имеет смысла, однако генерал Анреп предложил отступить в Калабрию на крайнюю южную оконечность Итальянского «сапога» и, используя трудно доступный характер местности и поддержку с моря, держаться здесь, по крайней мере, вплоть до получения конкретных указаний от своих правительств. Это решение было принято большинством совета (3 января 1806 г.). Что же касается неаполитанских войск, им предписывалось, не теряя времени, перейти горы в обратном направлении и присоединиться к союзным войскам. Генерал Дама, который командовал неаполитанцами, написал: «Кровь застыла у меня в жилах, когда я прочел эти фатальные строки. Я не знал, что сказать моим войскам. Я страдал от того, что должен приказать... марш, которым самый последний солдат должен был быть возмущен... Неужели новость о движении 35 тысяч человек должна была продиктовать решение совершить столь разрушительное отступление, когда в наших руках были неприступные оборонительные позиции, когда у нас было ополчение, ресурсы крепостей и многочисленное население, которое мы приготовили к обороне? »7
* Наиболее распространенным цветом мундиров в русской армии был зеленый, а цвет отделки — красный.
Сам генерал поскакал в Неаполь, но здесь его ждала еще более жестокая новость: в генеральную квартиру русских войск прибыл полковник Шепелев с депешами генералу Ласси и посланнику России в Неаполе Татищеву. Депеши были подписаны князем Чарторыйским и содержали в себе указания от правительства, которые ожидало командование. Официально предписывалось покинуть территорию Италии и далее было любезно добавлено: «Поскольку нет сомнения в том, что это решение произведет очень сильное впечатление на двор. при котором вы пребываете, соблаговолите, ваше превосходительство, довести до сведения его сицилийского величества, что оно было продиктовано абсолютной необходимостью, и что наш августейший повелитель весьма сожалеет о том. что он не смог в этом случае оказать ему более эффективную помощь. Вы добавите, что император никогда, однако, не перестанет проявлять самый живой интерес к Королевству обеих Сицилии и что его императорское величество в будущем воспользуется любыми возможностями, чтобы доказать искренность своих чувств... Вы поможете их величествам всеми добрыми советами, за которыми они могут к вам обратиться, и наметите в то же время меры, необходимые для осуществления погрузки и вывода войск его императорского величества...»5
Кроме рекомендаций помощи неаполитанскому королю «добрыми советами» Татищев получил также неофициальное послание. Это письмо было, очевидно, написано под влиянием нахлынувших чувств, и потому, в отличие от официального, весьма сумбурно. Зато произошедшее в Моравии и мотивы необходимости ухода из Италии излагались весьма откровенно. Неофициальное письмо Чарторыйского еще не публиковалось, и здесь впервые приводятся выдержки из него:
«У меня нет времени рассказывать вам обо всех несчастьях, — писал Чарторыйский, — которые нас преследовали. Если говорить в двух словах, Австрия выведена из войны, а нас сильно побили... Задача, которую вам необходимо выполнить, — это перевести нашу армию в надежное место, не подвергая опасности английский корпус. Французы не преминут пойти на вас со всеми силами. Вы должны спасти Неаполь, если это возможно. Двор (неаполитанский) должен подчиниться обстоятельствам и выпутываться из переделки... В общем, дело еще не кончилось. Неизвестно, будет ли заключен мир с Австрией. Если Бонапарт не пожелает отомстить Пруссии и нам, война, очевидно, не будет продолжаться... Теперь император (Александр) решил удалиться от дел, но не желает договариваться с Бонапартом, с которым мы остаемся во вражде... Вы будете. мой дорогой Дмитрий Павлович, в бешенстве, отчаявшись в столь роковой развязке. Мы также в смятении, мы поражены, как все это кончится, неизвестно»9.
Несмотря на все протесты, слезы и проклятия королевы, уговоры генерала Дама, русские и английские войска начали отступать к Неаполю и готовиться к посадке на суда. Это событие произвело неизгладимое впечатление на всех, кто был его свидетелем. «Отступление, о котором г-н Ласси объявил, — писал генерал Дама, — началось на следующий день. Но какое отступление! Как поверить в это, не видев его? Противник был еще около Рима, только маленькие отряды появились в двух переходах от границы... а уже панический ужас охватил англичан. Они бежали в смятении из мест их расположения к Неаполю. Перейдя по понтонному мосту через реку Гарильяно, они подожгли его, бросая зажженные доски и перекладины в реку. Офицеры неаполитанских понтонеров с трудом сумели не дать им продырявить медные понтоны... Пока я говорил еще только об англичанах, но мы узнали на следующий день, что русский полк, который отступал по дороге из Абруццких гор, узнав о бегстве англичан и не зная его причины, потопил паром у Вальтурно после того как использовал его для переправы. В тот момент, когда союзники прибыли, я надеялся поставить их в пример нашим необстрелянным солдатам. Теперь я надеялся только на то, что они побыстрей забудут их позорный пример»10.
Союзники не ограничились, мягко говоря, поспешным отступлением. Англичане потребовали, чтобы для их безопасности при погрузке неаполитанское правительство выделило крепость Гаэту. Вероятно, это было уже слишком даже для неаполитанской королевы. Комендант Гаэты получил приказание не пускать английские войска на территорию крепости. В результате англичане произвели посадку на суда в Кастела-Маре южнее подножия Везувия, а русские — в заливе Байя. Посадка прошла с 18 по 20 января, а 21 января 1806 г. русская эскадра подняла паруса и взяла курс на юг. Англичане сделали это еще раньше. Неаполитанское королевство было предоставлено своей судьбе...