Однако интересны те условия, при которых должно было произойти вручение власти преемнику. В статье третьей говорилось следующее: «Когда иност: ранные войска уйдут из Неаполитанского королевства, с Ионических островов и с острова Мальта, император Наполеон передаст наследственную корону Италии одному из своих сыновей...» Таким образом, Ионические острова, где находился в этот момент русский гарнизон, официально объявлялись зоной жизненных интересов Итальянского королевства. Здесь стоит вспомнить, что эти острова до 1797 г. были частью венецианских владений. Таким образом, это можно было воспринять за намек на необходимость возвращения всех венецианских владений итальянцам, а значит, и необходимость отторгнуть их от Габсбургской монархии.
Все эти декларации и действия Наполеона стали той последней каплей, которая склонила чашу весов в Вене в сторону участия в коалиции. С того момента как Россия и Англия приступили к созданию военного союза, австрийский император испытывал усиленный дипломатический нажим со стороны Лондона и Петербурга. Англичане сулили большие деньги, Александр настойчиво требовал, просил и угрожал. Однако до того момента, пока Наполеон занимался лишь десантом в Англию, Франц II, как уже указывалось, всеми способами сопротивлялся этому давлению. Действия императора французов в Италии стали переломным моментом в политике Австрии.
Судьба распорядилась так, что весть о присоединении Генуи к Французской империи пришла в Вену в тот момент, когда нажим со стороны царя осуществлялся с особым напором. Подписав договор с Англией, он уже не мог отступать и в самой категоричной форме требовал от австрийского императора вступить в коалицию. «Неужели Австрия хочет спокойно, не приготовясь к войне, не приняв мер безопасности, ожидать появления Бонапарта в средоточии ее Монархии, и подписать унизительный для нее мир? Неужели страх, вселяемый в нее честолюбцем, сильнее надежды на Мое содействие? — писал Александр, не скрывая своих эмоций, русскому послу в австрийской столице. — Объявите Венскому Двору, что вместо обещанных Мною 115 000, даю ему 180 000 войск. Честь Моего Государства не позволяет Мне смотреть равнодушно на молчание соседей Моих, коим способствуют они порабощению земель, сопредельных Франции. Кажется, начиная войну, выгоды которой обращаются в пользу, не Мою, а союзников Моих, Я приобретаю права на их доверенность. Не усматривая однако тому доказательств, Я решился добровольно и без просьбы посторонней увеличить число вспомогательных войск Моих»26.
Таким образом, желая любой ценой вовлечь Австрию в войну, Александр бросил на чашу весов последний аргумент — увеличение численности русских войск, предназначенных для наступления. Одновременно он послал в Вену своего адъютанта генерала Винцингероде с поручением любой ценой заставить Франца II примкнуть к русско-английскому союзу.
Известия из Италии совпали по времени с новыми предложениями Александра и дали в руки Винцингероде великолепный козырь, которым он не замедлили воспользоваться. Австрийцы наконец согласились выступить против Наполеона, и 16 июля 1805 г. в Вене был принят план совместных военных действий в предстоящей кампании. Окончательно союзный трактат был подписан 28 июля (9 августа) 1805 г. австрийским послом в Петербурге графом Стадионом. Еще ранее 14 января 1805 г. был подписан русско- шведский договор о военном союзе, а 10 сентября 1805 г. договор между Россией и Королевством Обеих Сицилии (Неаполем). Наконец, 3 октября 1805 г. был заключен англо-шведский союзный договор. Он был подписан позже всех других, так как шведы затребовали субсидии, значительно превосходящие те, которые привыкли давать англичане, и только после долгого торга был достигнут компромисс. Третья коалиция против Франции была создана.
Таким образом, корона Лангобардских королей дорого обошлась Наполеону. Напрашивается вопрос: зачем Наполеон, зная о колебаниях Австрии, пошел на рискованные шаги? Неужели помпезная церемония в Милане и узкая полоска Генуэзской ривьеры стоили громадной континентальной войны? Или действительно, как часто утверждают историки, император французов рвался к мировому господству и для этого прежде всего стремился овладеть Италией и через нее всем Средиземноморским бассейном? Ответить на этот вопрос очень сложно и, более того, со стопроцентной уверенностью невозможно. Нападение со стороны коалиции, которое произойдет осенью 1805 г., не оставит Наполеону выбора. Ему нужно будет разгромить силы союзников на континенте и сделать так, чтобы они впредь не осмелились покушаться на его империю — то есть снова ее расширить и усилить, тем самым спровоцировать новые войны... Совершенно невозможно утверждать, как бы он повел себя при отсутствии подобного нападения.
Трудно сказать, что было у Наполеона в голове в мае 1805 г., когда его встречала ликующая Италия. Однако известно следующее: уже в конце 1804 г. — начале 1805 г. несмотря на прекраснодушные рапорты его дипломатов в России, он стал получать и другие донесения, где говорилось о военных приготовлениях Александра и его переговорах с англичанами и австрийцами. Правда, в начале февраля, получив крайне доброжелательное письмо от австрийского императора, Наполеон на какое-то время успокоился. 1 февраля он написал военному министру Итальянского королевства генералу Пино: «...обстоятельства изменились. У меня больше нет никакого беспокойства. Мои отношения с Его Величеством Императором Германии приняли самый дружественный характер. Я желаю, таким образом, чтобы вместо 800 лошадей для артиллерии, Вы закупили только 200 и вместо миллиона сухарей Вы ограничились заготовкой 100 тысяч... Что же касается Порто-Леньяго, достаточно будет небольшого количества пушек, способных отразить нечаянный налет» 27. В тот же день император написал вице-президенту Итальянской республики Франческо Мель-ци: «...предприятия, которые Вы предложили для выделения средств военному департаменту, могут лечь бременем на Итальянский народ. Поэтому я решил ничего этого не делать. Письмо, которое я получил от Германского императора, полностью меня успокоило. Я написал военному министру в Милан, чтобы отменить все чрезвычайные меры, которые я ему ранее предписал»28.
Однако уже в начале февраля 1805 г. посол Франции в Баварии Луи-Гийом Отто послал несколько рапортов, в которых он передавал информацию, полученную от агентуры и из бесед с осведомленными лицами. Сведения французского дипломата говорили о неясных пока передвижениях австрийских войск. Так, в письме от 14 февраля 1805 г. он передавал следующее: «Двадцать пять полков пехоты (австрийской) и четыре кавалерийских находятся на границе... Обычно на этой линии находятся только шестнадцать пехотных полков и два кавалерийских»29. С начала мая 1805 г. подобные рапорты стали прибывать со всех сторон. Все говорило о том, что Австрия готовится к войне, и Наполеон изменил свое мнение об обстановке. Можно предположить, что весной 1805 г. император почти не сомневался, что против него вскоре будет создана коалиция. И потому он решил не церемониться в Италии, а следовать жесткой логике войны: если не ты их, то они тебя. Поэтому он присоединял все, что можно присоединить, и, стремясь усилиться всеми возможными способами, делал ставку на национальные чувства итальянцев.
Насколько Наполеон мог рассчитывать на чувства итальянцев, видно из огромной разницы в отношении итальянского народа к австрийской оккупации и к французскому присутствию на севере полуострова. Конечно, и те и другие были в Италии иностранцами, и те и другие требовали денег и рекрутов, но все-таки разница была огромной. «Австрийцы вызывали всегда недоверие в тех краях, которые они занимали. Кажется, что они словно предчувствовали, что они здесь временные гости и скоро их попросят уйти. Потому они истощали край так, словно они были отступающим войском, опустошающим область, которую оно покидает. Они увозили в свою столицу серебро, захваченное у покоренного народа, и наполняли его страну своими ассигнациями. Никаких строительных работ, никаких полезных улучшений, а их характер был абсолютно противоположен итальянскому» 30.
Совсем другой подход у Наполеона. Для начала заметим, что он совершенно свободно говорил по-итальянски, а это очень важно в контакте с народом. Наконец, он просто- напросто любил Италию. Не следует забывать, что его предки — это генуэзская дворянская семья, переехавшая на Корсику. В Италии он любил подчеркивать свои корни, не случайно в первую Итальянскую кампанию многие итальянцы восприняли его как предтечу освобождения всей Италии и создания единого Итальянского государства. Наконец, Наполеон создал эффективную администрацию, установил новые разумные законы, соответствовавшие духу времени, стремился всеми силами осуществить возможные улучшения и усовершенствования. «Во время его пребывания в Милане он не на миг не прекращал заниматься всем тем, что могло украсить этот город, делая это с таким же рвением, как он делал это в Париже. Все, что касалось интересов Италии и итальянцев, было его любимым занятием. Он сожалел, что никакое из предыдущих правительств этой страны не смогло закончить постройку Миланского собора... Он приказал начать работы тотчас же и выделил на это большие деньги, запретив останавливать строительство под каким бы то ни было предлогом»31.