— Мне надо идти. — Он отстранился и достал из кармана джинсов сложенный вдвое листок. — Что это?
— Мой адрес в Сан-Паулу.
— Спасибо.
Она положила листок в кармашек сумочки.
— Приезжайте ко мне, — сказал Кадзуо. — Приезжайте на Рождество. Я буду ждать. Пообещайте, что приедете.
— Обещаю. — Она застегнула куртку и открыла дверь. В комнату ворвался холодный ветер. Кадзуо стоял, кусая губы и глядя себе под ноги. — До свидания.
— До свидания, — прошептал он, как будто это было самое грустное в мире слово.
Масако осторожно спустилась по металлическим ступенькам. В соседних домах спали за закрытыми ставнями. Горели только расставленные далеко друг от друга уличные фонари. Плотнее запахнув куртку, она двинулась в сторону парковочной стоянки. Тишину и покой ночи нарушали только ее шаги. Дойдя до того места, где Кадзуо нашел выброшенный ею ключ, Масако остановилась и после недолгого раздумья достала листок с его адресом в Сан-Паулу, порвала на клочки и бросила их в канаву.
Надежда на спасение еще теплилась, но нужно было привыкать к мысли, что до Рождества она может и не дожить. Давшие недолгое утешение доброта и забота Кадзуо остались позади, а по другую сторону открытой ею двери ждал другой, жестокий мир.
Масако подходила к парковочной площадке. Свет в будке был погашен, потому что с трех ночи и до шести утра на стоянке никто не дежурил. Ждать ее до утра Сатакэ вряд ли стал бы по той простой причине, что после смены по дороге проходит много народу. Рисковать ему ни к чему. Прежде чем пройти через ворота, она остановилась и огляделась. Вроде бы никого. Убедив себя в правильности собственных расчетов, Масако пересекла открытое пространство. Под ногами шуршал разбросанный по стылой земле гравий. Приблизившись к «королле», она вдруг увидела свисающую с бокового зеркала тряпку и протянула к ней руку. Трусики Кунико! Они остались на дверной ручке квартиры Сатакэ, и вот теперь он ответил любезностью на любезность.
Вскрикнув от злости, Масако швырнула их на землю, и в этот момент ее обхватила сзади длинная рука. Теплые пальцы зажали рот, не позволяя позвать на помощь. Вторая рука захватила шею. Дышать стало трудно, но страха не было. Она не чувствовала того, что чувствовала во сне, но у нее появилось странное ощущение узнавания, сходное с тем, которое испытываешь, попадая туда, где уже бывал.
6
Сатакэ хотел погрузиться в ночь, слиться с ней. Он сидел в машине, опустив стекла, вдыхая свежий, холодный воздух. Именно воздуха не хватало ему в тюрьме. Руки и ноги давно окоченели от холода, даже зубы стучали. Летом кровь густела от жары, зато сейчас голова оставалась удивительно ясной. Он вытянул руку в окно, словно чувствуя на ощупь холодный ветерок.
Сатакэ ждал Масако. После смены, не переодеваясь, он переставил свою машину поближе к ее «королле» и настроился сидеть до шести, до окончания смены. Ему было интересно увидеть ее реакцию, когда, придя на стоянку, она обнаружит висящие на зеркале трусики Кунико. Он хотел посмотреть на ее лицо, усталое, с темными кругами под глазами.
Уже собираясь закурить, Сатакэ услышал шаги. Легкие, быстрые шаги женщины. Он сунул сигарету в карман и задержал дыхание. Масако вернулась. У ворот она остановилась, огляделась, прислушалась и, убедившись, что никого нет, направилась к «королле». Сатакэ бесшумно открыл дверцу и выскользнул из машины. Обнаружив его маленький подарок, она негромко вскрикнула, и он, решив, что лучшего шанса может и не представиться, подкрался и схватил ее сзади. В это мгновение ее страх прошел через него подобно электрическому разряду, еще раз напомнив, как его влечет к ней.
— Не шевелись, — предупредил он, но она не собиралась сдаваться без борьбы.
Сжав одной рукой тонкую шею, Сатакэ обхватил Масако другой. Она вцепилась ногтями в плечо и попыталась ударить его коленом между ног. Ему пришлось немало повозиться, чтобы сломать сопротивление, однако в конце концов Масако все же потеряла сознание.
Взвалив обмякшее тело на плечо, Сатакэ вернулся к машине, где у него были припасены веревки и мешки. Куда же везти ее теперь, ведь возвращаться в квартиру нельзя? Время на поиски другого убежища не было, и он направился к старой фабрике. Дойдя до дренажной канавы, Сатакэ увидел, что бетонное покрытие в нескольких местах сдвинуто с места, и остановился, чтобы осмотреться. У самых ног поблескивала, негромко журча, черная вода, бетон угрожающе захрустел, приняв на себя их общий вес, но переправа завершилась без происшествий. Он бросил женщину на сухую траву и проверил закрывавшие вход ржавые ставни. Ему удалось, приложив всю силу, сдвинуть их с места, но скрип железа привел в чувство Масако, и она попыталась сесть. Приподняв ставень, Сатакэ пролез под ним и втащил за собой пленницу.