Масако вдруг поняла его.
Она почувствовала, как кошмар, в котором он жил долгие годы, словно в ловушке, начал рассеиваться, как его потянуло к настоящему, реальному миру. Их тела соединились и глаза встретились. Видя в этих темных озерах только одно лишь свое отражение, она ощутила, как накатывает и возносит вверх волна острого, ничем не омраченного наслаждения. В этот миг она могла бы с радостью умереть.
Блеск лезвия вернул ее на землю.
Сатакэ избил ее до потери сознания, но через некоторое время Масако вернула к жизни тупая боль в скуле. Он стоял над ней, сжимая кулаки. Она все испортила. Причем в тот самый момент, когда он уже приближался к цели, к некоему невидимому пику.
Масако сказала, что ей надо сходить в туалет. Он разрешил. Она спустила ноги на пол и неуверенно, держась за край платформы, поднялась. Кровь медленно возвращалась к занемевшим конечностям, и вместе с ней возвращалась боль. Сдерживая крик, она подобрала куртку, накинула ее себе на плечи и закрыла глаза. Прикосновение холодной ткани отозвалось новой волной дрожи. Сатакэ молча наблюдал за ней.
Туалет находился в дальнем углу, и Масако направилась к нему на непослушных, неразгибающихся ногах. Что-то острое укололо ее в пятку, но она почти не ощутила боли и не обратила внимания на кровь. Опустившись на грязный, закопченный стояк, она позволила себе на минуту расслабиться под настороженным взглядом Сатакэ. Теплая моча растеклась по пальцам, и тут же как будто сотни мелких иголок впились в руку, от ладони до локтя. Подавив стон, Масако встала, сунула руки в карманы и поплелась назад.
— Поторопись, — сказал Сатакэ.
Она споткнулась обо что-то и упала. Видя, что пленница не спешит вставать, он подбежал, схватил ее за шиворот, как котенка, и рывком поднял на ноги. Она все еще держала руки в карманах, ожидая, пока они согреются. Пальцы начали дрожать.
— Ну же! — нетерпеливо крикнул Сатакэ.
Масако сжала пальцами лежавший в кармане предмет и, когда Сатакэ замахнулся, чтобы ударить ее, вытащила руку и ткнула ему в лицо скальпелем. Секунду Сатакэ смотрел на нее так, как будто не мог понять, что случилось, потом поднес ладонь к щеке. Масако затаила дыхание, с ужасом наблюдая за хлещущей из раны кровью. Скальпель оставил глубокий разрез от уголка удивленно глядящего на нее глаза до основания шеи.
8
Завалившись назад, Сатакэ тяжело осел на пол. Даже падая, он не отнял ладонь от щеки, но сквозь пальцы все равно струилась кровь. Масако испуганно вскрикнула и отступила. Ощущение внезапной и невосполнимой утраты стиснуло грудь, выдавив из нее невнятный, похожий на стон звук.
— Ты все-таки достала меня, — прошептал он, сплевывая быстро наполнявшую рот кровь.
— Ты собирался меня убить. — (Он опустил руку и уставился на окровавленную ладонь). — Я целила в горло, но пальцы занемели.
В голове все перемешалось, а рот как будто работал автономно от мозга. Заметив, что все еще сжимает скальпель, она отшвырнула его в сторону, и он глухо звякнул, ударившись о бетон.
— Ты особенная… — прохрипел Сатакэ. Воздух просачивался в рот через рану, и в горле у него булькало. — Надо было дать тебе убить меня раньше… было бы хорошо… так хорошо…
— Ты действительно хотел убить меня?
Он покачал головой и посмотрел в потолок.
— Не знаю…
Бьющий из высоких окон свет слепил. К окнам от бетонного пола поднимались ярко освещенные столбы пыли, похожие на лучи прожекторов в театре. Ее снова стало трясти, уже не от холода, а от осознания того, что она только что своими собственными руками перерезала жизнь. В окнах было видно бледно-голубое небо; начинался тихий зимний день. Все как обычно, словно ничего и не случилось, словно и не было ужасов прошедшей ночи. Сатакэ не отводил глаз от собиравшейся у ее ног лужицы крови.
— Нет, я не хотел… тебя убивать… только смотреть, как ты умираешь.
— Зачем?
— Думал, что смогу… полюбить тебя… умирающую…
— Только тогда?
Он посмотрел на нее.
— Да… наверное…
— Не умирай, — прошептала Масако.
В его глазах мелькнуло удивление. Кровь уже заливала тело, и он начал постанывать от боли.
— Я убил Кунико… И еще одну женщину… раньше… она была похожа на тебя… Я думал, что умер, когда… убил ее. Потом увидел тебя и подумал… подумал, что не возражаю умереть еще раз…