— Ты совсем с ума сошла? — Ивар тяжело сглотнул. Их взгляды скрестились. — Ида, йотун тебя возьми…
К черту.
Всё — к черту.
Ида распахнула объятия своему безумию и своим внутренним монстрам. Тело Ивара показалось ей горячее адова пекла, хотя откуда бы ей знать, как там, в Аду? Она скользнула под одеяло, прижимаясь к нему так крепко, как только могла.
— Ида! — Ивар ухватил её за плечи, и, наверное, второй раз в жизни она увидела его в панике, такой, что захлестывала с головой, будто морская волна. Ему казалось, что его слабость обнаружили, хотят на ней сыграть, и во взгляде у него страх, раздражение и желание мешались в коктейль, вот-вот способный рвануть, разнося все вокруг.
Ида, шалея от собственной смелости, не давая задуматься ни самой себе, ни ему, прижалась на мгновение поцелуем к его шее, ладонью провела по его груди, животу, срывая с губ Ивара невольный стон. Заставляя зажмуриться.
— Мне плевать, Ивар, — шепнула она ему прямо в ухо. — Я не знаю, что ты надумал себе, но мне плевать, если ты там парализован, — он дернулся, перехватывая её руку в самом низу живота. Стиснул так, что ещё чуть-чуть - и хрустнули бы кости. Иде бы испугаться, понять, что она ходит по краю, но у неё совсем сорвало предохранители. Она продолжила: — Я не знаю, что будет дальше. Я не знаю, победим ли мы, и ты не знаешь. У нас есть только сегодня, и я хочу быть с тобой.
— Нет, — выдавил Ивар, распахивая безумные глаза. Сказать, что он не может, было явно выше его сил.
Край обрыва рушился у Иды под ногами.
Как, к черту, донести Ивару, что он не безнадежен, что она хочет его, если ему до сих пор было недостаточно доказательств? Ида знала, что Ивар не умеет признавать слабости, и сейчас не признает, он скорее сдохнет.
— Уходи, — глухо произнес Ивар, но Ида понимала, что он этого на самом деле не хочет. Он был её личным трикстером, её богом обмана и хитрости, но сейчас маленькая богиня должна была вытащить его из клетки, в которую он сам себя загнал. И, кажется, она понимала, как.
— Ты боишься?
— Нет. Я не хочу, — Ивар мог что угодно говорить, но в его глазах Ида видела другие ответы. И вдруг все мысли, что ворочались в её голове, отступили. Исайя, Ингстады, планы и опасения скрылись в тени, оставляя только желания, древнее которых не было.
— Ты боишься, — игра была опасной, и под подушкой у Ивара всегда прятался нож, но Ида знала, что попытки эти стоят всего на свете. — Ты боишься, что мне не понравится. Ты боишься, что не сможешь…
О, Иисусе Христе на кресте, неужели она вообще делает это? Неужели она играет с коброй, в любой момент способной укусить?
Поздно уже думать. Остается только идти вперед и надеяться, что выбрала правильный путь.
— Хватит! — Ивар вышел из себя даже раньше, чем она предполагала, выхватил нож одной рукой и молниеносно приставил к её горлу. Прикосновение холодного лезвия должно было испугать, и раньше бы испугало, но Ида изменилась, и теперь оно только поднимало в ней вихрь азарта и желания. — Хватит, Ида…
Она облизнула губы.
— Мужчина может удовлетворить женщину иначе, — Ида не собиралась отступать. Ладонью она вцепилась в его запястье, ощущая прохладу медного браслета под пальцами. — Руками, губами, языком. Не ври мне, что не можешь, Ивар Лодброк, я ни за что не поверю.
От её слов Ивар дернулся, оцарапал её шею лезвием, и на коже выступила кровь. Ида дотронулась пальцами до пореза, смазывая кровавую полосу, протянула руку и мазнула по щеке и губам Ивара. Она не знала, зачем сделала это, просто сделала. Ивар следил за её движениями голодно, жадно. Повел головой, стоило ей пройтись ласкающим движением по его щеке, провести пальцами по линии подбородка.
— Ты же не боишься, Ивар? — Иде многого стоило не показывать своего напряжения. С Иваром нельзя было выказывать страха, сомнений, он был словно дикий зверь, чуявший эти эмоции нюхом, кожей, всем своим существом. Внутри у неё звенели нервы, звенело и в голове, заглушая мысли.
Медленно, очень медленно Ивар опустил руку с ножом, и, когда оружие легло на покрывало, Ида отбросила его в сторону, прямо на пол, обхватила лицо Ивара ладонями. Она чувствовала, что Ивар Бескостный включается в эту игру, что его страх постепенно подавляет азартом и желанием доказать, что он не трус, не немощен. Что он… может быть с женщиной, хотя бы так.
Иногда его легко было взять «на слабо».
— Я хочу тебя, Ивар Лодброк, — произнесла она четко, подалась вперед, заставляя его откинуться на спину. — Неужели тебе слабо? — и, перекинув через его бедра ногу, она уселась на Ивара сверху, потянулась к нему.
Ивар не отстранился.
От вкуса собственной крови на его губах Ида сходила с ума, и поцелуи становились всё более терпкими, почти болезненными. Ивар чуть приподнялся, опираясь на одну руку, а второй зарываясь в волосы Иды, оттягивая пряди. Прижавшись к нему крепче, Ида почувствовала обтянутые кожей кости его недееспособных ног, и он инстинктивно попытался отстраниться.
Она не позволила. Только поймала его руку, выскользнувшую из её волос, и повела его ладонью по своей шее, груди, ребрам и животу, и ниже, между ног, чтобы он почувствовал: возбудить женщину он вполне в состоянии. К черту, её возбуждали сейчас даже обрывочные мысли. И стоило Иде ощутить, как пальцы Ивара скользят в неё, она застонала.
Ивар вскинул на неё ошалелый взгляд. Открыл рот, тут же закрыл его. Судорожно втянул воздух, зажмурился, выдохнул и будто нырнул с головой в мутные воды собственных желаний. Представлять что-либо не было больше смысла, потому что реальность накатила, будто волна, обостряя до предела все чувства и ощущения. Ида выгнулась, подаваясь навстречу его прикосновениям, закусила губу — да, правильно, Ивар, Господи, правильно…
Черт знает, как он угадал или прочувствовал, как нужно, но знал, а где ошибался — Ида направляла его. Вздрагивала, цепляясь за его плечи, падая в бездну мутно-багряного удовольствия, которое, кажется, всегда теперь будет связано у неё с кровью. Собственной или чьей-то ещё. Щеки у неё горели. Где-то на подсознании валандались мысли, что ей мало, мало, нужно ещё, и Ида потянула Ивара на себя, заставляя его уткнуться носом в её шею. Ближе, ближе, ближе… пожалуйста…
«Ох, Боже…».
На её вскрик Ивар вздрогнул и сам.
Наслаждение затухало медленно, словно догорающий костер. Ида обнаружила себя обвившейся вокруг Ивара, как плющ, и его ошеломленное выражение лица могло сравниться, наверное, только с её собственным. А, осторожно проведя рукой вниз по его животу, она поняла, почему он так поражен.
И торжествующе улыбнулась.
========== Глава десятая ==========
Комментарий к Глава десятая
Aesthetics:
https://pp.userapi.com/c850732/v850732245/cbb4/FlbOqiosQKA.jpg - Торви
https://pp.userapi.com/c851428/v851428245/c2e8/PaUsJo8XoyI.jpg
https://pp.userapi.com/c845021/v845021314/fe469/uZ4Z2DGwK7g.jpg
Сайд-стори об Эрлендуре и Торви: https://ficbook.net/readfic/6757643
OST: https://www.youtube.com/watch?v=M6uw0v_Y8zY - Paper Route “Glass Heart Hymn”
I am empty
In my end you are my beginning
There’s a ghost in the mirror
I’m afraid more than ever
My feet have led me straight into my grave
Oh Lord have you walked away?
Oh Lord have you walked away from me?
From me
© Paper Route — Glass Heart Hymn
— Я могу его увидеть? — Торви сжала руки в кулаки, чтобы не показать Лагерте, как дрожат пальцы. Показывать страх Лагерте означало проиграть битву вконец, хотя Торви и так не выходила из неё победительницей. Но это всё-таки была битва, а не война.
Только каким будет следующее сражение, если у неё на сердце волки воют и боль скребется такая, что трудно дышать?
— Если не будешь путаться под ногами и выполнишь всё, что я скажу, сможешь, — Лагерта пожала плечами. Экран планшета потух. — Я же не зверь, в конце концов.
По мнению Торви сейчас, Лагерта была хуже зверя: животные убивают ради пропитания, а Ингстад мечтала только отомстить за то, что у неё когда-то отняли. Ей даже в голову не приходило, что её мужа и её мир Аслауг не отнимала, как не отнимали и братья Лодброки. Рагнар сам принял решение развестись с ней, но Лагерта не могла признать этого даже после его смерти. Даже после его третьего брака.