В комнате Ивара было теплее. Она не спешила упасть в постель, так и не убранную уже почти сутки. На стуле небрежно валялся черный пуловер, который Ивар иногда таскал дома, если не собирался никуда выезжать. Приоткрытая дверь платяного шкафа будто готовилась выпустить чудовищ, но Ида знала, что нет чудовищ страшнее, чем монстры в её голове. Она подошла к письменному столу, взяла в руки деревянную фигурку Одина. Языческой верой она сама так и не прониклась, и сомневалась, что проникнется хоть когда-нибудь, но здесь и сейчас, грея в ладонях гладкое отполированное дерево, она думала: если Ивар так верит в своих богов, сберегут ли они его? Сумеют ли сберечь?
Ида поставила статуэтку на место и подошла к стене, на которой Ивар вывесил часть своей коллекции холодного оружия. Дотронулась до небольшого кинжала и отдернула руку, когда лезвие «цапнуло» её за палец. Возможно, оружие пригодится ей завтра, но за время, что Ивар обучал её стрельбе, она больше привыкла к пистолету.
Если отец попробует убить Ивара при ней, она всадит ему в лоб пулю. По крайней мере, постарается. Не сдастся без боя. Иногда ей казалось, что отец давно догадался об их плане, и теперь просто подыгрывает, чтобы растоптать в триумфальном финале. Но она запрещала себе думать об этом.
Они справятся.
Спальня Ивара успокоения не принесла. Ида присела на край кровати, провела ладонью по простыне, под которой он обычно спал. Яркими вспышками приходили воспоминания. Больше всего ей нравилось прижиматься щекой к плечу Ивара, водить кончиками пальцев по его торсу, расцарапанному её же ногтями, и слушать, как он дышит, приходя в себя. Ида знала, что видит ту сторону Ивара, которую он не показывал никому, и ценила его своеобразное доверие.
Она вышла из комнаты и спустилась на первый этаж, а, спустившись, обнаружила в гостиной Блайю. Та сидела у камина, обняв руками колени, и смотрела на огонь.
— Забавно, — произнесла она, услышав шаги Иды. — Лодброки даже сейчас разбрелись, будто нет друг до друга никакого дела.
Ида вздохнула. Она понимала, о чем говорит Блайя: как бы братья не умели объединяться перед лицом проблем, они по-прежнему оставались крайне разобщенной семьей.
— Можно присесть?
Блайя кивнула и чуть подвинулась.
— Сигурд спит, — она склонила голову набок, вглядываясь в пламя так, словно хотела увидеть в нём будущее. — Я не могу уснуть. Когда я пришла в этот дом, здесь было слишком много людей. Они ругались друг с другом, любили и ненавидели, цапались и разбегались, но жили. Теперь тут ещё холоднее, чем прежде.
Ида молчала, ожидая, что ещё скажет её почти невестка. Сам черт ногу сломит в родственных связях этой семьи. Блайя пошевелила угли в камине щипцами.
— Могу я спросить? — произнесла она, быстро взглянув на Иду. Та кивнула. — Как получилось, что ты сошлась с Иваром?
Вопрос был простым, но он поставил Иду в тупик. Что сказать? Она сама не очень понимала, почему с самого начала её так тянуло к Ивару. Это было странное, совершенно иррациональное чувство — притяжение, смешанное со страхом, но не паническим, а осознанным. Так люди опасаются тех, кто может причинить им зло, и они об этом знают. Чем больше она узнавала Ивара, тем меньше страха испытывала перед ним, и тем сильнее становилось влечение. Ида восхищалась им, хотела его, нуждалась в нём, и в конце концов она с этим смирилась.
А ещё были сны, приходящие к ней под утро. Сны, в которых она видела себя с ним в средневековом городе, и они правили этим городом, будто король с королевой. Ида не просила этих снов, они приходили к ней сами. Быть может, однажды она расскажет о них Ивару, а он расхохочется и скажет, что это — происки богов.
Блайя не торопила Иду с ответом. За пару месяцев, проведенных в Канаде, она стала спокойнее и увереннее, и, кажется, понимала, что все ответы придут в своё время.
— Я не знаю, — наконец, произнесла Ида беспомощно. — Мне кажется, так должно было быть.
Блайя кивнула.
— Я понимаю это чувство, — она дотронулась до змея, покоящегося чуть ниже её ключиц. — Теперь я могу тебе доверять.
Ида пожала плечами.
— Я надеюсь, что да.
Огонь трещал в камине. Через несколько часов должен был наступить новый день, и его Ида боялась больше всего. Блайя, сидевшая рядом с ней, тоже боялась: ей удалось увезти Сигурда прочь от Лодброков лишь для того, чтобы он сюда возвратился и снова подвергал себя опасности ради Ивара.
— Но я не могу доверять Ивару, — эти слова только подтвердили размышления Иды. — Он ненавидит Сигурда.
Ида покачала головой.
— Это не так. Поверь мне.
— Ты не знаешь, — Блайя говорила уверенно, будто в душе у Ивара копалась. — Он… хотел бы его убить. Чтобы его не было, — она сглотнула. — Но это не важно. Сигурд справится, и мы уедем снова. Нам здесь не место.
Ида ничего не ответила. Она знала, что Ивар хотел бы, чтобы Сигурд остался с семьей. Она знала, что Ивару не хватало брата, хотя он скорее повесился бы на собственном галстуке, чем признался в этом. И знала, что Ивар отправил нескольких «воронов» обеспечивать безопасность брата в Канаде.
Но Блайе и Сигурду лучше об этом не знать.
Так они и сидели — две женщины, чьи жизни могли разрушиться навсегда очень скоро, — сидели, пока под утро не вернулся Хвитсерк.
*
Блайя прощалась с Сигурдом, будто в последний раз видела его. Хвитсерк ждал, сунув руки в карманы черных джинсов, и смотрел на носки своих черных армейских ботинок. Ида знала, что люди её отца будут прощупывать их обоих на предмет оружия, и если Сигурду не удастся прорваться через запасной выход, они обречены. Хвитсерк и Сигурд — на смерть и свою Вальхаллу, Ида — на жизнь с осознанием, что своими руками убила того, кто был ей так нужен.
Она сцепила зубы: нет. Этого не будет. Они справятся, они со всем справятся. У них всё получится, ведь недаром этот план разрабатывался так долго.
— Я люблю тебя, — негромко произнес Сигурд прежде, чем выпустить Блайю.
Ида видела, как тяжело им далось расставание, и, прощаясь, склонилась к уху Блайи, прошептала:
— Он вернется.
Уверенности такой у неё, конечно, не было. Но лучше бы этой уверенности не было у неё одной. Всё это время Ида не находила себе места от страха и боли — кто бы мог подумать, что именно Ивар станет мужчиной, за которого она боялась больше всего? — и знала, что именно чувствует Блайя.
Та ничего не ответила.
— Идем, — Хвитсерк мотнул головой в сторону двери. — Ехать долго, а твой отец назначил нам точное время.
Сигурд и «вороны», вместе с несколькими людьми Альфреда, собирались ехать другим путем, чтобы машина Хвитсерка не вызвала никаких подозрений. Черт, у него даже оружия нет с собой, и Ида понимала, что Хвитсерк чувствует себя голым без ножа или револьвера — чаще, правда, ножа. Он предпочитает холодное оружие или же кулаки.
— Мы не принесли Одину жертву, — произнес Сигурд. — Будут ли нам благоволить боги?
Хит искоса взглянул на него, криво ухмыльнулся:
— Не бойся. Я принес жертву. Ночью, за нас всех.
— И не взял меня с собой?
— Тебе нужен был отдых, — пожав плечами, Хвитсерк подкинул в руках ключи от своего автомобиля. Мотоциклом он пользовался куда чаще, чем машиной, но ситуация была не та. — Жрец утверждает, что жертву боги приняли.
— Скоро и узнаем, — хмыкнул Сигурд.
В Милуоки они ехали в молчании. Хвитсерк смотрел на дорогу, и между бровей у него залегла тонкая морщинка: он думал. Ида прислонилась виском к холодному стеклу и смотрела, смотрела, смотрела, как шоссе стелется под колесами его машины.
— Что, если что-то пойдет не так? — наконец спросила она, едва ли не выталкивая этот вопрос из себя. На самом деле, она не хотела думать об этом. Но всё равно думала, потому что чем ближе они подъезжали к загородному дому её отца, тем страшнее становилось.
Ида чувствовала, как её колотит изнутри от ужаса: что, если отец выставил охрану по периметру, включая запасной выход? Что, если Сигурд не сможет прорваться к ним? Что, если Ивар уже мертв, и отец блефует?