Блайя хотела трусливо сбежать наверх, но увидела улыбку, прячущуюся в уголках его губ, и, гордо вздернув подбородок, прошествовала в гостиную, села на пол, ещё плотнее завернувшись в одеяло и подобрав под себя ноги. Смотреть на полуголого Лодброка было холодно.
К Лодброкам она давно перестала относиться, как к хладнокровным убийцам Эллы. Ненависть к отцу не позволяла ей ненавидеть его мучителей, а законы криминального мира девушка знала слишком хорошо. У Эллы и Рагнара был договор о разделении сфер влияния в Чикаго, и Элла сам нарушил его, убив Лодброка. Он поплатился за свою жестокость и глупость.
Братья Лодброки могли стать её потенциальными убийцами, но что ждет её, если они её отпустят? Осберт, брат Эллы, который, скорее всего, либо планирует захватить власть в разобщенном клане, либо потребует её, как игрушку, и женится на ней, как планировал Элла?
Блайя знала, что в этом доме она сейчас пленница, но - удивительно! - угроза, исходившая от братьев, казалась ей меньшим злом. Хотели бы убить - убили бы сразу.
- And now, as long as I can, I’m holding on with both hands, ‘сause forever I believe that there’s nothing I could need but you, so if I haven’t yet, I’ve gotta let you know… - Слова песни никак не ассоциировались у Блайи с одним из младших сыновей Рагнара.
Она помнила жесткую складку у него в уголках рта, когда он пытался переспорить Ивара относительно её судьбы, и холодный их блеск, когда Ивар заявил, что может наглядно показать ему, кто в семье главный. И Блайя понимала, что только ценой невероятных усилий и осознания, что смерть Ивара станет причиной вражды в клане, Сигурду удалось сдержаться и не пустить пулю в лоб зарвавшемуся брату.
Сигурд защищал её, единственный из братьев, в тот день, когда Ивар настаивал на её убийстве, и в холодных глазах нового босса клана Лодброков Блайя видела маниакальный блеск. Улыбка Ивара никогда не затрагивала его взгляда. И, возможно, именно разумные слова Сигурда, с которыми согласились остальные братья, спасли ей жизнь. Или дали отсрочку от смерти.
- Тогда ты будешь сам охранять её. - Ивар откинулся назад в своем кресле, поигрывая ножичком для бумаг. Блайя не сомневалась, что в его руках даже он мог оказаться оружием. Она представила, как ножик летит ей в лицо и с негромким звуком вонзается в глазное яблоко. - И если она сбежит, то отвечать будешь своей головой. Или яйцами. Которых у тебя нет.
Сигурд кивнул, проглотив последнее оскорбление, и его согласие поставило точку в долгом споре, в котором решалась её судьба. Тогда она не поняла, что он на самом деле поставил на кон свою жизнь, потому что не мог знать, попробует ли она сбежать. И причин, по которым он решился на это, она не знала.
Блайя знала, что не забудет, кто убил её отца, но, видимо, из них двоих зашоренными глаза оказались именно у неё, потому что это она отказывалась видеть в нем не отражение Ивара или Бьерна, а его самого. И, может быть, именно сейчас у неё появился второй шанс пересмотреть свои взгляды?
Сигурд поджал губы, задумчиво пробежался взглядом по тексту, что-то дописал. Снова взялся за гитару, и из-под его прикосновений комнату вновь наполнила музыка. Видеть с гитарой сына Рагнара Лодброка, у которого нож или револьвер были продолжением руки, Блайе было непривычно.
- Ты поёшь? - Не выдержала Блайя. Сигурд удивленно приподнял брови. - Ну, в смысле… Вообще?
- Вообще пою. И играю. И пишу песни. И все это ты видишь прямо сейчас, в прямом эфире, - насмешливо заметил он. - Хотя я примерно представляю, почему это тебя так удивляет.
- И почему же?
- Потому, что это делает меня человеком, не лучше и не хуже тебя.
Туше. Девушка поджала губы, не желая признавать его правоту, но менее правым сын Рагнара Лодброка от этого не становился. Она действительно, много думая о каждом из них, отказывала им во многих простых вещах, приносящих радость обычным людям. И пусть она делала это неосознанно, её вопрос отвечал сам за себя.
- Это с какой стороны посмотреть, - тихо произнесла Блайя.
- Что ты имеешь в виду? - Сигурд вернулся к своим аккордам, замурлыкал себе под нос: - I’m gonna be there always, I won’t be missing one more day…
Голос у него был приятный, хотя негромкий. Блайя обдумывала, как ответить ему, и разглядывала его самого - лицо, освещаемое каминным огнем, линию шеи и разлет ключиц, плечи и руки. Она помнила каждого из братьев, и среди них Сигурд всегда казался самым худощавым, но…
Но, да, без рубашки ей не доводилось его видеть.
Прямо под ключицами, на груди, у него была татуировка: глаз, заключенный в равносторонний треугольник, а вместо зрачка - змея, зубами вцепившаяся в собственный хвост.
- Уроборос и Всевидящее око, - пояснил Сигурд, проследив её взгляд. - Предвосхищая вопросы: нет, не поэтому Змееглазый.
- А почему?
- Слишком много вопросов от девушки, которая до сих пор не ответила на мой. Я могу и обидеться. И ты не получишь завтра свой завтрак, - это черти плясали в его глазах или всполохи огня?
Блайя закусила губу.
- Если тебя держат в доме взаперти, то трудно воспринимать твоих тюремщиков, как обычных людей.
Сигурд вскинул голову, прищурился.
- Тебе больше понравилось бы торчать в доме, где висел труп твоего отца? Я вот не уверен, что хотел бы находиться с трупом моего отца рядом, пока бы меня не нашли. Потом твой клан отдал бы тебя кому-нибудь в жены, чтобы избавиться, и я уверен, что тебя не взял бы почти никто, потому что ты была дочерью убийцы, который пошел против другого клана, не имея на него никаких обид. Если бы ты сбежала, они бы тебя нашли и убили. Но почему-то ты, считая, что мы держим тебя взаперти, забываешь, что замок на двери этого дома спасает твою жизнь. Или ты думаешь, что мы хотим принести тебя в жертву, как это делали наши предки?
Его голос был тихим и злым, и Блайя ощутила, как у неё встают на затылке дыбом мелкие волоски. Если Сигурд сейчас придушит её здесь, её просто прикопают где-нибудь в лесу (по частям, по частям!), и на этом её история закончится. И у неё даже не будет шанса сказать, что, вообще-то, прямо сейчас он был не прав.
- Откуда мне знать, какие вы и чего хотите? - Тихо произнесла она. - Я не думала, что вы хотите принести меня в жертву. Но и шансов понять, кто вы такие, у меня не было.
Плечи Сигурда чуть расслабились.
- Я торчу здесь уже несколько дней. Ты всегда могла просто спросить. Кажется, я не привязывал тебя к кровати и не затыкал рта, - брошенный искоса взгляд заставил щеки девушки заполыхать, как от лихорадки. Впрочем, огонь все равно был слишком близко. - Хотя, думаю, Ивар бы оценил креатив.
- Не сомневаюсь, - холодно заметила Блайя, и её ледяной тон контрастировал с покрасневшими от неловкости щеками.
Сигурд запрокинул голову и от души расхохотался.
- Не о том ты подумала! - Отсмеявшись, он потянулся и поворошил поленья в камине. Блайя подумала, что спина у него тоже очень даже красивая. “Тоже?!”. - С такими вопросами не к нему. А вот пытать людей он предпочитает обездвиженными… - Сигурд сделал страшные глаза и состроил жуткую гримасу. Блайя отпрянула. - Садись к огню, - младший Лодброк чуть отодвинулся. - Я не кусаюсь.
По его спрятанной в уголках рта улыбке Блайя поняла, что он подавил в себе желание дополнить фразу каким-то комментарием, и не была уверена, что хочет его услышать. Некоторым вещам лучше оставаться неназванным. И к тому же, она не была уверена, что после этого не захочет ударить его по физиономии. Хотя из всех братьев он наименьше всех ей не нравился. Особенно после того, как спас ей жизнь.
Огонь уютно потрескивал, и девушка все же придвинулась ближе. Блаженное тепло растеклось по телу. Правда, и Сигурд тоже оказался ближе, что было предсказуемо, но смущало от этого не меньше. Блайя совершенно неаристократично шмыгнула носом, понимая, что виной неожиданному насморку - каминное тепло после прохлады спальни, от которого не спасало даже одеяло.
- Какая религия мешала тебе попросить хотя бы обогреватель в свою комнату? - Сигурд, показалось ей, вообще не мог говорить, не ехидничая. - “Не верь, не бойся, не проси”?
- Если ты продолжишь издеваться, я встану и уйду, - Блайя не обиделась, но решила проверить неожиданную догадку. Ей вдруг показалось, что её общество нужно Сигурду едва ли не больше, чем ей - его. Было странно думать, что ей вообще нужно его общество, но несколько дней одиночества, кошмары и пустота комнаты сделали свое дело.