И ей бы хотелось знать, что, когда в следующий раз она проснется от кошмара, в доме будет кто-то, кому она не будет так уж безразлична.
Типично женская уловка сработала, или Сигурд сделал вид, что сработала. Удержав её за запястье, он произнес:
- Останься, - и добавил, не выпуская её руку: - Ты замерзла. А я не хочу заморозить тебя до смерти.
Ощущение его пальцев на коже Блайе понравилось. Его ладонь была теплой и сильной, и она могла представить, что сейчас он даже не держал её слишком уж крепко.
- Точно нет? - Позволила себе пошутить девушка.
Сигурд покачал головой, и прядь светлых, вьющихся волос вновь упала ему на глаза. Выпустил запястье Блайи.
- Здесь ты в безопасности. И я знаю, что это звучит абсурдно, - смех у него тоже был приятным. Не хриплым и низким, как она любила, а просто приятным, будто кто-то проводил раскрытой ладонью у неё по спине, и ей даже захотелось изогнуться, как кошке. - Не бойся.
Сигурд вновь потянулся за гитарой, и некоторое время тишину в гостиной прерывала только музыка. Простая мелодия заворожила девушку, и впервые за долгое, долгое время она позволила себе притвориться, будто в её жизни не было ни кошмаров, ни неопределенности.
- И давно ты играешь?
- Всю жизнь, - Сигурд пожал плечами. - Сначала играл на скрипке, лет до одиннадцати, пока Ивар однажды её не расколотил. Утверждал, что не специально, - по его лицу пробежала тень. - Потом я взялся за гитару. Родители позволили. Они в принципе позволяли мне делать всё, что я хочу.
- Они были добры к тебе? - Вырвалось у Блайи прежде, чем она поняла, что по её вопросу можно понять, насколько это для неё непривычно.
- Им было плевать.
Блайя подумала, что, наверное, она все-таки не жилец, если Сигурд рассказывает ей такие вещи о своей семье. Будто угадав её мысли, молодой человек пояснил:
- Я никогда не делал из этого тайны, так же, как и они. Своим преемником отец в последнее время видел только Ивара, так что его фаворитизм был всем заметен. Всегда нужно выделять своего преемника перед другими, чтобы партнеры и члены клана знали, кого им придется бояться.
Блайя бы тоже боялась Ивара. Впрочем, она и боялась: её жизнь была в его руках, а он не выглядел совершенно адекватным и спокойным.
- Наши семейные проблемы - не та вещь, которая поможет кому-то ослабить Лодброков. Твой отец не учел, что в такие минуты мы сплачиваемся сильнее, чем когда-либо смогли бы в обычное для нас время. Так что вряд ли кто-то сможет использовать мои слова против нас.
- Ты думаешь, даже если бы я захотела, я бы смогла кому-то рассказать? Я и сама заметила, что вы не ладите.
Блайя чувствовала, что должна ещё что-то добавить, но слова застревали в горле. Сигурд смотрел на огонь, и пламя окрашивало его светлую кожу оранжевым. Девушка протянула руки к огню, и от цепкого взгляда её визави не укрылись несколько синяков чуть выше локтя.
- Что это? - Сигурд протянул руку, отдернул её. - Ты в порядке? Это Ивар?
Блайя покачала головой.
- Нет.
В день своей смерти Элла вызвал дочь к себе. Не тратя время на объяснения, он сообщил, что он и его брат Осберт решили зарыть топор войны, и поэтому он отдает её замуж за Осберта. Возражений он не примет. А когда Блайя заявила, что не собирается рожать детей собственному дяде, отец схватил её за руку, будто тисками, и несколько раз ударил в живот - не сильно, но достаточно ощутимо. И он мог избить её сильнее, если бы его не отвлек посторонний шум и выстрелы. Его судьба пришла за ним, и Блайе было его не жаль.
Рассказывать всё это Сигурду она не хотела. И, казалось, он понял это. Вместо расспросов, он придвинулся к ней, аккуратно, как к дикому животному, сокращая расстояние между ними до нескольких сантиметров, а потом обнял её сзади, притягивая спиной к своей груди.
- Т-ш-ш-ш, - шепнул он. - Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Иначе зачем бы я тебя спас?
Вариантов было много, но все они спутались в голове у Блайи от чужой неожиданной близости. Его тепло она ощущала сквозь плед и ткань выданной ей пижамы. Разумом она понимала, что не должна позволять Сигурду обнимать себя. По многим причинам.
Он мог решить, что может затащить её в постель (и она помнила эти слухи, что некоторые из братьев Лодброков любили заниматься сексом с одной и той же девушкой). Он убил её отца (так себе причина, потому что она не жалела). Он мог быть её потенциальным убийцей. Она не должна была ему доверять.
И они были похожи. Блайя чувствовала, что Сигурд, как и она, чувствовал себя чужим в собственной семье. Никого из её братьев она не могла бы и представить с инструментом, зато он – как ей теперь казалось – выглядел с гитарой так же органично, как и с оружием.
И мысли у Блайи путались, когда его теплое дыхание блуждало по её шее.
- Твой брат, наверное, сейчас смеется над нами, - Блайя кашлянула.
Неудачная фраза, глупая. Но ни на что другое она не была способна.
- В гостиной нет камер, если ты об этом. Но попытка вытянуть из меня информацию засчитана.
Сигурд смеялся, и она тоже нерешительно улыбнулась.
- Ты где-то выступаешь со своими песнями?
- В глубокой тишине этого дома. Ну и вот, перед тобой выступил. Мой первый слушатель, - что-то в его тоне заставляло сомневаться в словах, но какая, в конце концов, Блайе была разница, даже если он врал и на самом деле играл романтические песни каждой девице, которую сюда водил?
Черт, почему она вообще думает о его девицах? Она не сомневалась, что они были: Сигурд, возможно, не был мужественным, как Бьерн, или вызывающе-красивым (Блайя знала, что бабы любят мудаков), как Ивар, но мягкость его внешности наверняка привлекала к нему девушек. А он наверняка этим пользовался.
- Даже не думай, - пробормотала Блайя. – Я тебе не верю.
- Тогда поверь, что, если бы я хоть где-то выступил со своими песнями, то Ивар смеялся бы надо мной до конца жизни. А потом я бы его убил.
- Или он – тебя?
Блайе не очень верилось, что они, вчера едва перебросившиеся парой фраз, разговаривали сейчас так просто и легко. И она понимала, что вечер откровений может закончиться в любую минуту, но она слишком давно была одинокой, и потребность в чужом понимании терзала её тоже слишком уж долго. В пансионе близких подруг она так и не завела, а книги и дневник не могли заменить живого общения. И трудно было доверять строчкам, зная, что отец может найти её записи в любую минуту.
Блайя параноидально прятала дневник под подушку и всё время носила с собой. А потом сожгла, и её боль, как и мгновения счастья, оставались выжженными в её сердце и памяти.
- Или он – меня, - согласился Сигурд просто. – Но ему бы пришлось постараться.
- Он собирается меня убить?
- Не думаю, - младший Лодброк покачал головой, и на миг его губы коснулись её волос. Блайя вздрогнула и попыталась отодвинуться. – Думаю, он планирует выждать время и связаться с кем-то из твоего клана или с Осбертом. Все знают, что Элла первым развязал эту войну. Мы всего лишь отомстили за отца.
- Я много думала об этом. И чем больше думала, тем больше склонялась к тому, что вы правы, - она глубоко вздохнула. – Еще вчера я не могла и подумать, что смогу быть настолько откровенной с Лодброком.
- Да, это моя фамилия, - Сигурд выпустил её из объятий, и Блайя поняла, что обидела его. – Но я уже говорил. Я – не мой отец, не мои братья. А никто из них – не я, не Рагнар, мы даже друг на друга не похожи. Никто не выбирает семью, в которой рождается, а кровь – не вода, принцесса, - он усмехнулся. – Когда отец умирал, мне показалось, я слышал его крик. Нам всем показалось. И это нас объединяет, это же и мучает. Кровь – единственная связь, которую признает Ивар. Он бы убил тебя, потому что в его глазах дети всегда отвечают за грехи отцов. Он бы смотрел, как тебя убивают.
Блайя в подробностях помнила, как братья Лодброки решали её судьбу, ничуть не смущаясь её присутствия. Ивар смотрел на неё чуть исподлобья, играя с ножиком. Хвитсерк застыл за его спиной темной тенью и молчал – на судьбу дочери Эллы ему было плевать. Бьерн сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Сигурд стоял рядом с ней, и тогда ей казалось, что он был её стражником. Но позже, гораздо позже она стала понимать, что он остался рядом с ней, чтобы защитить её.