— Шанс, Блайя. — Сигурд улыбался так широко, что, казалось, щеки треснут. — Это наш шанс.
— Тогда расскажи мне, — попросила Блайя, возвращая ему телефон. — Я хочу знать.
— Рассказ будет скучным, — предупредил Сигурд, укладываясь на постель и притягивая её к себе.
Блайя устроилась головой у него на груди, слушая, как размеренно бьется его сердце, положила руку ему на живот.
— Это не важно.
Она знала, что не уснет.
Сигурд познакомился с Чедом Крюгером случайно: вокалист Nickelback однажды зарулил к ним в казино, только не играть, а выпить без левых соглядатаев. Папарацци и так преследовали Крюгера буквально по пятам, но в некоторые заведения, принадлежащие Лодброкам, хода им не было, а если они туда и пробирались, то охрана быстро отнимала у них камеры и выкидывала за дверь.
Потому что в казино, принадлежащих Lothbrok Inc., зачастую далеко не последние люди в рулетку проигрывались. И каждый хотел сохранить свои проигрыши в тайне.
Чед играть не любил, но выпить в одиночестве ему хотелось. Не рассчитав дозу алкоголя, после очередного стакана виски он прошел свою точку невозврата и, поругавшись с одним из барменов, едва не выбил тому все зубы. Сигурду, как единственному заглянувшему в казино в тот вечер члену семьи, пришлось разбираться с буйным посетителем. Которого он, конечно же, узнал, и разборки с которым закончились совместным распитием вискаря из отцовской коллекции. Они обменялись контактами — разумеется, e-mail’ом Крюгера Сигурд первоначально пользоваться не собирался — и расстались на дружеской ноте.
А потом в и без того разворошенном змеином гнезде семьи Лодброк гадюки перекусали друг друга, и Сигурд понял, что у него есть выбор: либо он продает свои песни, которых не слышали даже братья, либо навсегда остается «мальчиком для битья» для Ивара, возомнившего себя наследником отцовской империи. К двадцати двум годам у Сигурда накопилось много музыкального материала, и первым человеком, которому он решился его показать, оказался Чед Крюгер.
Вовсе не потому, что его электронный адрес по-прежнему валялся в недрах тетради с текстами. Просто мистер Крюгер в очередной раз посетил казино Лодброков. И в очередной раз напился с Сигурдом: Чед заливал алкоголем свой развод, а Сигурд — смерть матери, которую любил так же сильно, как ненавидел. И черт знает, как их разговор перешел на музыку, но, узнав, что Сигурд пишет песни, Чед попросил его скинуть пару текстов и записей. И Сигурд, выпивший достаточно, чтобы море было ему по колено, а океан — по щиколотку, прямо с телефона и скинул на адрес Крюгера несколько файлов с текстами и запись, сделанную на диктофон. И забыл об этом: в собственную счастливую звезду он не верил, понимая, что занятия музыкой приведут его не к славе, а к большим проблемам, а ещё больше не верил, что вокалист Nickelback вообще вспомнит о своей просьбе утром, когда очнется с трещащей по швам головой и пустыней Сахарой вместо горла.
Однако Чед вспомнил, да так, что в первое прочтение ответного письма Сигурд не сразу понял, что произошло. Перечитал.
Крюгер предлагал выкупить у Сигурда одну его песню. А также — предлагал сотрудничество в будущем: иногда Nickelback использовали чужие тексты или музыку, выкупая права на произведение и добавляя собственные аранжировки. И это могло бы стать для Сигурда звездным часом, но разум, к обеду очистившийся от похмелья, подсказал ему, что Ивар не потерпит своеволия и перекроет ему кислород быстрее, чем он получит свой первый гонорар.
Поэтому в ответ на предложение Чеда Сигурд выставил свое условие, единственное и очень для него важное: никто не должен узнать, чьи песни иногда исполняет группа Крюгера. Он просил, чтобы даже в лейбле его настоящее имя знали лишь те сотрудники, которые должны быть в курсе этого по специфике работы (и, разумеется, высшее руководство, если их вообще интересовали такие вопросы).
Чед согласился, и через несколько дней на банковскую карту Сигурда упали первые деньги, заработанные любимым делом.
Блайя слушала его, не перебивая, и лишь иногда водила рукой по его животу, выписывая круги на ткани рубашки. Ещё одна тайна перестала быть тайной, ещё одна дверь его души приоткрылась со скрипом. Сигурд Лодброк был полон секретов, но, глядя на его семью, Блайя понимала, почему: она бы сама скорее умерла, чем доверила кому-то из них что-то, для неё важное. Даже Уббе не вызывал у неё доверия: если он не мог разглядеть, что его собственная жена спала с другим, что он вообще видел? Хотя Блайя не сомневалась, что его желание заботиться о братьях, быть им вместо отца было искренним. Просто Уббе сам был слишком для этого молод, и жизненного опыта у него явно не хватало.
Да и у кого из них он был?
— Такая вот история. — Сигурд поцеловал её в нос.
— Я надеюсь, ты собираешься согласиться на его предложение? — Блайя приподнялась на локте, заглядывая ему в лицо. — Если откажешься, я с тобой разведусь, — фыркнула она.
Сигурд расхохотался, склонился к ней и прижался поцелуем к её губам, покусывая их и лаская, и Блайя приоткрыла рот, позволяя углубить поцелуй и отвечая на прикосновения. Когда Сигурд отстранился, его глаза были слегка затуманены, но он улыбался.
— Я не могу так рисковать, — шепнул он. — Разумеется, я соглашусь. Но знаешь, — он посерьезнел. — Думаю, прежде нам нужно будет разобраться с твоим бизнесом. И собрать кое-какие документы, которые докажут Ивару, что я не уйду из этого дома бомжом с пустым кошельком.
— Например?
— В основном, банковские выписки со счетов, — пожал Сигурд плечами. — Нужно перенести деньги на один счет и собрать кое-какие сбережения, оставшиеся ещё с учебы. Я транжирил бабла меньше, чем Хвитсерк.
— Думаешь, нам нужно много денег? — Блайя вздернула брови.
— Думаю, на переезд мы потратим немало, — ответил он. — Лететь нам предстоит в Канаду, а жизнь там несколько дороже, чем в Иллинойсе, любовь моя, — он прикусил щеку изнутри, явно размышляя над чем-то, потом взял телефон и набрал ответное сообщение Крюгеру.
Блайя заглянула в экран.
«Созвонимся по этому поводу завтра, обсудим детали. Я согласен. Только я вообще-то с женой».
Ответ пришел через пару минут.
«Я помню, женатик. Разберемся».
И, всё-таки засыпая в объятиях Сигурда, Блайя впервые за долгое, долгое время почувствовала, что у них обоих есть надежда на жизнь как можно дальше от дурного семейства Лодброков.
========== Глава двадцать седьмая ==========
Комментарий к Глава двадцать седьмая
Aesthetic:
https://pp.userapi.com/c840722/v840722084/60c1d/koDwZlqMk7E.jpg
https://www.youtube.com/watch?v=zsccsE2mjds - OST к главе.
Ночь для Ивара обещала быть бессонной. Общение с полицией всегда вызывало у него невероятную головную боль, а сегодня за вечер его было более чем достаточно. И теперь он ощущал, как в мозгу разрастается, как раковая опухоль, мигрень. Окутывает его ядовитым туманом, сквозь который не видно ничего, а собственные мысли кажутся тягучими.
Вытащив из ящика стола упаковку таблеток, Ивар закинул в рот сразу две и запил глотком воды. Ему предстояло о многом подумать и многое решить, и головняк, заставляющий голову раскалываться на части, не входил в его планы.
Боль отступила через полчаса, впрочем, он знал, что мигрень вернется. Всегда возвращалась, но с помощью таблеток ему удалось избавиться от неё хотя бы на время, и он решил потратить это время с пользой.
Покушения на жизнь Блайи и Сигурда не ожидал даже он. И снова Ивару на ум пришла Лагерта.
Что, если Лагерта узнала о завещании Блайи и решила устранить её и Сигурда — потому что за свадебным столом они делили эль на двоих так же, как должны были разделить жизнь? Символизм, о котором знали все язычники, и который значил для них больше, чем человеческие законы?
Но для Лагерты этот способ был слишком топорным. Она предпочитала утонченные способы убийства, и до сих пор лишь в семье догадывались, что Аслауг была отравлена по её указанию. Здесь же всё было напоказ, будто плевок в лицо.
Не её стиль.