И с тех пор ничего не изменилось. Или наоборот.
Изменилось всё.
Отец говорил, что Лодброки — чистое зло, куда ему с его махинациями. Увидев Ивара впервые, Ида решила, что он — кобра, та самая, ядовитая и злобная, от укуса которой умираешь почти мгновенно. Только змеи не нападают первыми, они защищаются, когда чувствуют опасность. Ивар был сумасшедшим, ибо наслаждаться чужой смертью могут лишь сумасшедшие, но его чувство справедливости импонировало Иде. Ивар пришел в этот мир с искалеченным телом, а душу ему вывернуло наизнанку необходимостью существовать среди тех, кому постоянно приходилось доказывать его состоятельность. Ивар выстрелит в лицо тому, кто ударит его по щеке, и эта извращенная справедливость была… настоящей.
Отец измывался над матерью всю жизнь — изменял ей, хотел сделать собственной куклой, и мать в конечном итоге сама превратилась в марионетку, заботящуюся только о благе семьи. Он выдал Иду замуж за человека, которого она видела пару раз в своей жизни, ради денег Лодброков, а потом пытался заставить её уничтожить их изнутри, чтобы завладеть Lothbrok Inc., и во всем этом не было ни капли справедливости.
Ивар учил Иду, что отвечать ударом на удар — лучший выход из положения. Ивар был неконтролируемым безумием, завлекающим в свой водоворот всех, кто имел несчастье быть ему близок. И теперь, когда Ивар собирался уничтожить её отца, Ида поняла, как сильно на самом деле желает увидеть этого человека мертвым. Понесшим наказание за все свои деяния, за муки её семьи и её самой. Эти желания были позорными, а Ивар был их живым воплощением, и в его синих глазах, как и у Ивара из её сна, полыхали древние языческие костры.
Справедливость Ивара была кровавой, но зато — настоящей, а не показательной. Кровь смывает любые грехи. Кровь очищает.
Ида спустила ноги с кровати, и ворс ковра впился в босые ступни. Щеки её горели — от снов, от собственных мыслей. Она всегда считала себя благоразумной, но теперь понимала, что в каждом человеке скрывается безумие, жаждущее выплеснуться наружу. И каждый, если заглянет в самые мрачные уголки собственной души, действия Ивара одобрит. На зло нужно отвечать злом. Именно это Ида и собиралась сделать с Исайей Блэком.
Хвитсерк снова нашелся на кухне — переписывался с кем-то в телефоне, скрестив ноги в тяжелых ботинках на подоконнике. Вьющиеся темные волосы, влажные после душа, он забрал в хвост.
— Не спится? — Ида потянулась за кружкой, чтобы налить себе воды. Во рту словно пустыня образовалась.
Хвитсерк пожал плечами.
— Не спится и не спиться даже, — неловко пошутил он. — Ничего нового.
Смартфон в его руках пикнул очередным сообщением, и, читая его, Хит улыбнулся. Ида вскинула брови: она вообще никогда не видела, чтобы Хвитсерк улыбался настолько искренне. И она, возможно, порадовалась бы за него, но интуиция ей подсказывала, что Хит всё же вляпался в историю с невестой Альфреда.
Ида вспомнила, как Хвитсерк и Элсвита МакАддамс разговаривали на приеме у вице-губернатора, и, Иисусе Христе на кресте, их взаимное притяжение в воздухе почти искрило. И, хотя вряд ли между ними на тот момент что-то было, Ида понимала, что на самом деле их отношения — лишь вопрос времени.
Похоже, это время наступило. Если, конечно, её интуиция была права.
И, похоже, что Хвитсерку оказалось мало проблем, которые он себе уже нажил.
— Тебе заварить кофе? — Ида сделала глоток воды и поставила кружку на стол. — Раз ты всё равно не спишь.
Хвитсерк мотнул головой, увлеченный перепиской больше, чем её присутствием. Ида присела на край стола, наблюдая за ним. Он сидел, склонив голову, и короткие вьющиеся пряди спадали ему на лоб. Ида могла понять, почему Элсвита запала на него — её жених даже на людях вел себя отстраненно и холодно, а Хвитсерк, так же, как и его брат, напоминал пламя, но если Ивар был пламенем разрушающим, то Хвитсерк умел согревать, как никто. Возможно, поэтому к нему и потянулась Маргрет. Возможно, поэтому Элсвита не могла сопротивляться. И если Маргрет стала жертвой случайной, то Элсвита могла стать мишенью. Как и любой, кто был ему дорог.
Ида была уверена, что Хвитсерк это понимал. Он вовсе не был идиотом. Он был на стороне Ивара сейчас, но если ему или кому-то из тех, кого он ценит и любит, будет грозить опасность, он перегрызет горло даже собственному брату. Такой союзник, как Хвитсерк, должен был оставаться на стороне Ивара в борьбе против Исайи. И, возможно, против Лагерты — Ида всё ещё не была уверена, что бывшая жена Рагнара была причастна к покушениям на Сигурда и Блайю, но не исключала такого варианта.
А ещё Ида понимала, что её методы получения союзников и методы Ивара, хоть и следовали одной цели, были различны. Ивар постарался бы запугать брата. Ида знала, что действовать нужно иначе. Хвитсерка не нужно было запугивать, его нужно было мотивировать. Пообещать ему, чего он жаждал больше всего на свете.
А вот чего?
— Давно не видела тебя таким счастливым, — Ида улыбнулась. — Учитывая, что все вокруг только и делают, что нервничают, это здорово.
Хвитсерк пожал плечами.
— Психовать у нас прерогатива Ивара, так-то.
Был ли Хвитсерк, сидевший перед Идой, тем же человеком, который предупреждал её об опасности заключения сделок с Дьяволом? Ей казалось, что в нем что-то поменялось: уходило это странное желание кидаться в самое пекло, не жалея себя, будто за спиной у него появилось, кого защищать и что терять.
— Или у тебя появилась девушка? — сейчас или никогда. Пойдя ва-банк, Ида понимала, что Хвитсерк в любой момент может «захлопнуться», уйти в себя и отказаться разговаривать. И она уж точно понимала, что, если её предположения правдивы, он не раскроет ни имени, ни подробностей, побоится за Элсвиту.
Это не важно.
Единственное, что было важно — заронить в него мысль, что Лодброки смогут защитить его женщину, у них достаточно сил и возможностей, чтобы окружить Элсвиту охраной, причем такой, которую она и сама не заметит. А Хвитсерку останется одно — быть верным Ивару до конца. И помочь им уничтожить Исайю и его союзников (в том, что они есть, Ида не сомневалась и знала, что их нужно просто выманить на свет).
У Ивара, определенно, был план, и Ида была уверена, что он поделится своей задумкой с ней, когда придет время, ведь они связаны теперь, и связь их крепче каната. Она не торопила. Серьезные действия требовали серьезной подготовки.
Хвитсерк вскинул бровь.
— Ты это предположение с потолка взяла?
Ида фыркнула.
— Если бы с потолка, так бы все об этом знали. Просто у тебя засос на шее — раз. Второе — ты на телефон смотришь так, будто ждешь важного сообщения, но для деловых новостей у тебя при этом слишком довольное лицо. Ну и, да, интуиция, — она присела на стул, подобрав под себя ногу. — Я за тебя очень рада, — улыбнулась.
Он хмыкнул:
— Я и девушка? Ида, принцесса, я для отношений не создан, — он зевнул, но Ида видела, что Хвитсерк притворяется. — И засосы для меня — не признак принадлежности какой-нибудь девчонке, а просто последствия отлично проведенной ночи. Должен же в этом доме хоть кто-то получать от жизни всё!
Он врал безбожно, а давить на него Ида не планировала, зная, что Хвитсерк при любой попытке взовьется под потолок ракетой, «закроется» и никогда больше доверять ей не станет. Она хорошо помнила, как пьяный в драбадан Хит признавался ей, что любая женщина, что будет рядом с ним, обречена — тогда, в ночь после смерти Маргрет. Кажется, вполне можно было бы сыграть на этом…
«Прости, Хвитсерк»
— Да, извини, — извинилась Ида. — Я просто… извини. Вспомнила о Маргрет, подумала, что ты наконец-то оправляешься после её смерти. Я была бы рада, если бы тебе стало легче.
Хвитсерк напрягся, это было заметно. Упоминание о Маргрет сделало ему больно и разом заставило осознать, что Уббе ушел из семьи из-за него. Что Маргрет всё ещё не отомщена. Что вся их семья в опасности. И что любая девушка, что сейчас находится рядом с ним, — в опасности. Конечно, не из-за проклятья, но потому, что быть женщиной кого-то из Лодброков — уже почти смертный приговор.