Мать Марти расставила руки по бокам, одернула прядь волос, как луна свое отражение в воде после брошенного в нее камня и сделала лицо-претензию.
Сын знал, как права его мать и как неправ он. Знал, что винить себя можно сколько угодно, но это, как и жалость к себе, как и прочие подобные рефлексии – до добра не доведет. А потому, он как и все дети, пусть даже совсем взрослые, если рассматривать сугубо визуальный образ, повел себя упрямо, по меньшей мере незамедлительно упрямость эту провозгласил:
–Мне видится все не в самых радужных красках, ма. Я бы не хотел окончательно съехать с катушек, а сублимировать как ты отсутствие сексуальной жизни, а что, может даже важнее, эмпатичной составляющей отношений, я не могу.
–Может ты ищешь любовь не там, где следует? Какие искренние чувства в барах, да ночных клубах? Любовь вообще, говорят, склонна к самопоиску.
Марти вряд ли верил в любовь. Слово на слух, воспринималось для него то как что-то вязкое, то как нечто эфирное, но никак не отождествляемое с картиной мира, которая угнездилась в его представлении о нем. Но мать всегда права. И любовь таится за тем поворотом, который тысячу раз пройдешь и не заметишь, миллион раз увидишь в деталях простаивая на автобусной остановке все детали швов между кирпичной кладкой этого здания, все надписи, граффити, каждую щербинку и выбоинку, но не найдешь её. А она всегда была там, ждала и терпела, потому что только любовь способна быть, по-настоящему верной. Бог придумал её идеальной, как и многое другое, но человеческий закон –закон несовершенства. А потому те, кому принесли в дар эту частичку божественного зачастую пренебрегают ей и не справляются. А задумка-то была – супер.
ВЫРЕЗКА ИЗ СТАТЬИ НАУЧНО-ПОПУЛЯРНОГО ЖУРНАЛА «БРЫЗГИ БЕЗ ПРИКРАС» 12 октября 2154 года:
«…Мораль, этика, что говорят эти слова современному человеку? Многогранник добра и зла, сегодня начал вращаться с такой скоростью, что все смешалось в одну субстанцию и дифференцировать её на составляющие, а уж тем боле классифицировать, определить характер – не представляется возможным. Одно можно сказать с высокой долей вероятности если раньше конфликты межличностного типа главенствовали – сейчас их время прошло. Внутриличностные проблемы и их гегемония, связанные с тотальным одиночеством, равнодушием и всеобщей пассивностью – бич нашей эпохи. Разве мы желаем, чтоб таким видели её, а значит и наше лицо потомки? …»
Также очевидно, как то, что мальчики танцующие всей оравой с толстухой издеваются над ней, было стремление Марти обрести новое, сильное, захватывающее и изнуряющее чувство. Скорее даже подспудное интуитивное стремление взаимообладания с другим объектом. Это не правда, что только в сказках желаемое страстно и безапелляционно приходит рано или поздно к вам в руки. Но жизнь, как те мальчишки, что приглашают толстуху на медленный танец – насмехается и дает нам мечту, порой, слишком поздно, на стадии отчаяния.
Марти сидел в небольшом заведении, помесь паба и «кафе для подумать», мест казалось бы несовместимых. А мир любит парадоксы побольше, чем милосердие. Был субботний вечер и составляющая паба взяла верх, подумать решительно не получилось бы, разве мыслитель не обладал бы даром абстрагироваться от шума и праздного веселья. Все столы были под завязку, и тут появилась она. Внешность ангела скрещенная с черной, как ночь начинкой и взрывом звенящей, ясной до крайности простоты, пестрящей колючками сарказма, с тайной, делающей женщину женщиной. Такую всегда замечаешь, хочешь уловить её запах, увидеть её застенчивую наготу, провести пальцами по ореолу её губ. Она оглядывается по сторонам, рот у нее искривляется ухмылкой молодой ведьмы. Она направляется прямиком к столику Марти и небрежно бросает на подходе:
–Я тут плюхнусь, если вы не против?
Марти наблюдал за ней. Конечно, он не против.
–Чего вам надо, не видите я сижу здесь в одиночестве? У меня синтезатор речи, боюсь это вам не доставит удовольствия от общения.
–О, да у кого-то здесь проблемы. И что же, с таким сегодня уже и прожить жизнь нельзя?
–Можно, но в одиночестве.
–Чушь, глупость и спесивец с ранимой душонкой.
–Хамка и бестактная фурия.
–Я просто поинтересовалась можно ли присесть, а ты пол жизни рассказал и начал огрызаться.
Марти оглядел её с ног до головы. Подумал она ничего. Подумал, а вдруг?
–Садись уже, мешаешь смотреть шоу-программу.
И она села.
–Когда я вошла, она увлекала тебя не больше, чем меня вон тот тип за столиком в левом углу зала, с повадками ковбоя и строящий мне глазки в стиле «ты будешь моей, крошка». Поэтому отвечу ка ему соответствующим жестом.